Наследник отказывается от Престола – и из-за чего? Из-за мимолетного увлечения, во имя эгоистических сиюминутных удовольствий! Придя в себя, Император разразился таким гневным монологом, пришел в такую ярость, в состоянии которой сын отца никогда не видел. Он и не подозревал, что Папá способен на такие резкости.
«Что же ты думаешь, – вопрошал Император, – что я по доброй воле на своем месте? Разве так ты должен смотреть на свое призвание? Знай, что я сначала говорил с тобой как с другом, а теперь я тебе приказываю ехать в Данию, и ты поедешь, а княжну Мещерскую я отошлю».
Это было крушение. Крушение всех надежд и мечтаний, всего того, о чем Александр так долго и основательно думал. Он не ожидал, что разговор примет подобный оборот и что Папá откажется понимать его. Особенно его задели слова об участи «милой Дусеньки», и Александр попытался вступиться за нее, взяв всю вину на себя. Но Император не хотел ничего слушать, заявив, чтобы тот «вышел вон», так как «он его знать не желает».
С этим Александр и удалился, неся тяжелый груз разбитых чувств. Придя к себе, послал за Вово и все тому рассказал. Друг успокаивал как мог, но на душе все равно было черным-черно. Особенно угнетала мысль, что он стал причиной несчастья М.Э. и что ее теперь уж наверное отлучат от двора, что может сломать ее.
«О Боже, что за жизнь, стоит ли того жизнь после этого. Зачем я родился, зачем я не умер раньше». Он написал Мещерской, рассказал ей в общих словах про случившееся и посоветовал, если будут спрашивать, не давать никаких его писем и записок, а все, что у нее есть, или спрятать или сжечь. Он понял тогда, теперь уже окончательно, что не может жить как захочет, что ему надо повиноваться судьбе. Таков его крест, и он должен со смирением нести его до своего последнего вздоха.
Следующий день начинался как всегда. Встречи, уроки и беседа с Мамá и Папá. Отец к нему отнесся значительно сердечней, чем вчера, ничем не выказал неудовольствия. Со стороны казалось, что отношения были обычными. Александр радовался такому великодушию Императора, но угрызения совести оставались.
После завтрака Саша Жуковская успела передать Александру письмо от Мещерской, в котором та сообщала о своем потрясении после получения его письма. На словах Жуковская добавила, что подруга ужасно расстроена, не находит себе места, плачет не переставая, и даже не смогла быть на дворцовом выходе, сославшись на болезнь. Вечером, как было условлено, Александр встретился с М.Э. на прогулке в парке. Это было горестное объяснение. Еле сдерживая слезы, Александр сказал, что он едет в Данию, что у него нет другого выхода, но что он навсегда сохранит к Марии чувства любви и благодарности.