Боб знал причину своей клаустрофобии. В сущности, он не боялся, что на него могут надвигаться стены. Что его действительно пугало, так это надвигающаяся смерть – возможно, жены или неродившегося ребенка, а возможно, обоих.
Двустворчатая дверь распахнулась, и в комнату вошел доктор Яматта.
Вставая с кресла, Боб врезался в приставной столик, разбросав полдюжины журналов по полу:
– Ну как она, док?
– Не хуже. – Яматта был невысоким худощавым мужчиной с большими грустными глазами. – Доктор Марквелл скоро будет здесь.
– Но вы же не отложите необходимые процедуры до его приезда, так?
– Нет-нет, конечно же нет. Она получает хороший уход. Я просто подумал, что вам сразу станет легче, когда вы узнаете, что ваш доктор уже в пути.
– О… Ну да, конечно… спасибо. Послушайте, док, а можно мне ее увидеть?
– Не сейчас, – ответил Яматта.
– А когда?
– Когда ей… станет немного легче.
– И это, по-вашему, ответ? Когда ей станет немного легче! Когда, черт возьми, все это закончится?! – Боб тотчас же устыдился своей вспышки ярости. – Прошу прощения… прошу прощения, док. Дело в том, что… мне страшно.
– Я знаю, знаю.
В гараже Марквелла имелась дверь, через которую можно было попасть в дом. Они прошли через кухню по коридору первого этажа, по дороге включая свет.
Незнакомец заглянул в столовую, гостиную, кабинет, смотровую, приемную для пациентов, после чего сказал:
– Наверх!
В хозяйской спальне он схватил одну из настольных ламп, затем отодвинул от туалетного столика кресло для рукоделия с прямой спинкой, поставив его в центр комнаты.
– Доктор, будьте добры, снимите перчатки, пальто и шарф.
Марквелл повиновался, уронив одежду на пол, затем по знаку человека с пистолетом сел в кресло.
Мужчина положил пистолет на туалетный столик и достал из кармана моток прочной веревки. Вытащил из-под бушлата короткий нож с широким лезвием, очевидно висевший в ножнах на поясе. После чего разрезал веревки на куски, явно собираясь привязать ими Марквелла к креслу.
Доктор уставился на лежавший на туалетном столике пистолет, просчитывая в уме шансы добраться до оружия раньше незнакомца. Но, встретив взгляд по-зимнему холодных голубых глаз, доктор понял, что для того все его мысли не более чем детские хитрости, которые ничего не стоит разгадать взрослому.
Блондин улыбнулся, словно желая сказать: «Только попробуй!»