Мало показалось Остроге земель ильменских. Решил весь полуночный водный путь под себя подмять. И ушел воевать корелу. Корела в каменных своих крепях затворилась, воду бревнами завалила. Тяжко пришлось Остроге. Там, в кореле, и смерть принял…
Воротились варяги. Набольшим у них стал муж по имени Хельгу, по прозванию Вещун. Устроили варяги тризну – половину Новограда спалили. А после сказал Хельгу: «Все тут наше. И везде наше будет!».
В самой девичьей поре ты, Вольша. Стан тонок, бедра полны, груди круглы, шея высока. Косы – до земли, глаза – как небо. Невеста ты, Вольша, четырнадцать тебе зим минуло.
Пели березы: «Берегись, Вольша!». Свистели ветры: «Беги, Вольша!». Дядько Зван тятеньке говорил: «Увези Вольшу!».
Я пришел, курицу черную забил, по требухе будущность читал. Сказал отцу твоему: «Худо тебе будет, боярин, а дочери твоей – того хуже!».
Не поверил тятенька ни березам, ни ветру, ни дядьке Звану, ни мне, кобу-волхву. Ночью по водной дороге пришли варяги. Сам Хельгу-вещун, и гости с Заморья, и Остроги сын Ингвар – Сивая борода.
У Хельгу глаз недобрый, белый. Говорят варяги – видит Хельгу то, что иным невидно. Отсюда удача его, отсюда сила. За то и прозван Вещуном.
Варяги рядиться не привыкли – воротины снесли да на двор. Дядько Зван троих порубил и сам лег.
Хельгу-вещун хозяином в терем вошел. Варяги тятеньку скрутили, те березы, что тебе пели, согнули, да к ним и привязали. Выпрямились березы – не стало тятеньки. Завыли бабы по всему Плескову гродищу.
Варяги по терему волками рыскали. Тебя, Вольша, в клети отыскали. Юный вой из Заморья, именем Свенельд, косы твои на руку намотал, за собой потащил. Но встал на пути, улыбнулся Хельгу-вещун. Белым глазом зыркнул, заворчал, точно сытая рысь: «Все – прочь!». И повел тебя, Вольша, наверх. Дверь затворил, сдернул сарафан, сдернул и рубашку. И сказал: «Хороша!».
Ты зубами в ладонь вцепилась. Не в его ладонь – в свою. Чтобы боль перешибить болью, чтобы кровь залить другой кровью…
Утром ушли варяги. Далеко ушли, по русленям золотым, по водной дороге – на полдень, в град Киев. И тебя с собой взяли. Не рабой – невестой Ингваровой. Невестой простоволосой…
Так где воля твоя, Вольша?
Кровавым пятном на беленом льне осталась в родном дому. Сгорел дом. Все сгорело. Лишь метка на ладони осталась – злая память…