Гвардеец - страница 31

Шрифт
Интервал


Фамилия последнего показалась знакомой, но я решил все же уточнить:

– Кто такой Лесток?

– О, очень колоритная фигура из окружения Елизаветы Петровны. Думаю, он один из ваших главных потенциальных противников. Кстати, капитан-поручик Огольцов тоже входит в их число. Вдобавок у него появились и личные счеты. Он дружил со Звонарским.

– Что я могу от него ожидать? Если выйду отсюда, конечно…

Кирилл Романович задумался:

– Все, что угодно. Дуэли здесь еще не получили такого распространения, как в Европе. Дворяне сводят счеты другим способом. Самый распространенный – подкараулить, навалиться большим числом и избить до полусмерти. Те, что побогаче, нанимают убийц. Есть такие, что не брезгуют клеветой и наветами, но это на крайний случай. В Тайной канцелярии умеют отличать ложь от правды. Поверьте, тому, кто заявит, придется не сладко. Но, – многозначительно произнес он, – расслабляться в любом случае не стоит.

– Вы можете вытащить меня из тюрьмы? – с надеждой спросил я.

– Увы, – вздохнул гость. – Рад бы, но это не в моей власти. Более того, скоро нам придется проститься, ибо я не могу долго находиться в этом хронопотоке. Мое состояние слишком нестабильное.

– Но что мне может помочь?

– Попробуйте сыграть на том, свидетелем и непосредственным участником чего вы стали, – посоветовал Кирилл Романович.

– Имеете в виду нападение на Месснера?

– Да. Поручик был доверенным лицом Миниха. Он состоял в так называемом «безвестном карауле», занимавшемся слежкой за Елизаветой Петровной. Месснеру удалось узнать важную информацию, он собрался доставить ее патрону, но люди Лестока устроили засаду. Остальное произошло на ваших глазах.

– Каким образом это можно использовать? – заинтересовался я.

– Не знаю, – вздохнул гость. – Но это все, чем могу помочь. Придумайте что-нибудь, Игорь Николаевич. Вы умный человек… – Он помялся и наконец выдавил: – Очень жаль: мое время истекло. Я больше не могу здесь находиться. Хорошо было с вами, но, увы…

– Мы увидимся? – спросил я.

– Все может быть, Игорь Николаевич. Желаю успеха! Прощайте!

– До свидания, Кирилл Романович, – поправил я.

Он внимательно всмотрелся в меня и неожиданно крепко стиснул мою руку:

– Вы правы, до свидания.

Гость дунул на свечку, и, как только наступила темнота, стало ясно – в камере его больше нет. Исчез – испарился, и все.