– Здравствуйте, товарищи! Будем знакомы, я Мария Ильинична Зиновьева – бригадир вашего рабочего отряда. Много говорить не буду, в войну важны не слова, а наши дела, наш вклад на пути к победе над проклятыми фашистами! Так будем же бить врага, помогая фронту своим трудом, товарищи! Торф как никогда важен нашей Родине, когда в стране перебои с углём, по вине треклятых оккупантов!
Товарищ Зиновьева говорила пылко, по существу. Даже алый платок поверх светло-русой головы словно призывал всех к борьбе за родные земли. А после, проникшихся воодушевляющими речами народ повели к баракам, которые должны были заменить им родной дом на шесть-семь месяцев. Стены времянок были тонкие, кое-где отсыревшие от протекающей крыши, пахло копотью от небольшой буржуйки и чувствовался неуютный холод. Этот холод они испытали на себе в первую же ночь, когда мокрые, продрогшие до самых костей ввалились в бараки. Еле стянув с ног сырую обувь, шерстяные носки, брюки, а также панталоны, женщины молча легли под худые одеяла в тонких сорочках. Хватило их ненадолго. Несмотря на жарко горящий огонь в печке, все до последнего человека дрожали и стучали зубами как очумелые. Первой выскочила из постели Фахерниса. Надев на себя единственную смену одежды и укутавшись в старую шаль, она юркнула снова под одеяло – сжалась под ним, пытаясь сохранить ускользающее тепло. Так и уснула.
Дни шли, тянулись похожие один на другой. Солнце светило ярче, погода радовала ласковым теплом. Но ночи оставались всё такими же суровыми, недружелюбными. На голодный желудок уснуть не получалось, а когда сон побеждал, подходило время идти на работу. И вот, ты снова стоишь по грудь в ледяной гидромассе, с топором в руке, очищая проход к торфоносным каналам. Другая бригада так же в воде нарезала пласты торфа в кирпичики, которые выносила в огромных корзинах на берег. Потом, эти семи-восьми килограммовые кирпичики детскими руками укладывались в «карточные домики» для просушки. И никто не уходил с работы пока не выполнит свой план: триста кирпичиков торфа в день! После тяжелого труда, вгрызаясь в свой единственный за день двухсотграммовый брусочек горького чёрного хлеба, кажется, что сходишь с ума, хочется сбежать отсюда далеко-далеко. Но Фахерниса, как и другие торфяницы, скрипела зубами, терпела. Ведь тем, кто сейчас на фронте хуже чем им. Поэтому трудись, Фахерниса, работай, превозмогая всё на своем пути! За победу, за близких, что проливают кровь в бою!