Пожалуй, только самой королеве не было ясно, что святые отцы ордена давно стремятся превратить свое братство в Польше чуть ли не в меченосный призрак Тевтонского ордена. А если черная туча иезуитства окрепнет и окончательно окутает польские земли, то кто, какой пророк способен предречь, когда грянет очередная, спасительная Грюнвальдская битва, в которой на сей раз поляки будут истреблять поляков?
Советники не раз призывали короля быть осмотрительнее, не позволяя втягивать себя в авантюры «плутоватого итальяшки» Мазарини, кардинала и первого министра Франции. Но вскоре поняли, что все их предостережения бессмысленны.
– В пантеон королей? – вежливо осведомился маршалок-распорядитель королевского двора, как только король вошел в старинный краковский дворец.
Даже не сняв с себя плащ, Владислав усталой походкой прошел вслед за управителем дворца и своим секретарем в большой полукруглый зал, все окна которого выходили во внутренний дворик-сад. Не проронив ни слова, король дождался, когда секретарь и управитель оставят его, и лишь тогда вышел на середину зала. Массивные, почерневшие от времени дубовые своды, такие же массивные лавки у стен, а в конце зала, на возвышенности, – высокое кресло, которое вполне можно было бы назвать троном.
Все стены этой суровой рыцарской обители были увешаны портретами королей и оружием. А вдоль них маялся вечностью добрый десяток закованных в панцири, кольчуги и шлемы статуй. Похоже было, что тени погибших рыцарей преданно охраняли такие же тени давно забытых королей.
В сущности, это был настоящий музей, в котором часами можно осматривать мечи, сабли, кинжалы и копья, сработанные мастерами чуть ли не всех эпох и стран мира; любоваться мастерством кузнецов-панцирников, восхищаясь красотой украшений, облагораживающих рыцарские и королевские шлемы, рукояти мечей и нагрудные щиты.
В последние месяцы Владислав чувствовал себя все хуже и хуже. Еще в молодости подорванный, истощенный организм его уже почти не сопротивлялся всевозможным хворям, и они атаковали его одна за другой, оставляя на пожелтевшем морщинистом лице все более отчетливую печать.
Конечно, король уже не мог позволить себе участие в военных походах. Даже такие безобидные поездки в карете из Варшавы в Краков с частыми остановками и прогулками становились всё тягостнее для него, и Владислав IV всерьез помышлял о том, чтобы провести последние годы, а возможно, уже только месяцы, в Кракове.