Конечно, Клэр тут же успокоила ее, что, мол, ничего страшного не произошло, но девушка так растерялась, что наполнила бокал Сержа аж до краев. Тоже невелика беда – но только не для винного эксперта.
– Ого! – воскликнул мой брат. – Вы что, хотите, чтобы я напился в стельку?
Он отодвинул стул на полметра от стола, как будто девушка пролила полбутылки ему на брюки. Теперь ее окончательно вогнали в краску, она хлопала глазами, словно собираясь расплакаться. Подобно другим девушкам в черных фартуках, она тоже носила предписанный им всем тугой хвост, но благодаря золотистому цвету волос выглядела менее сурово, нежели ее темноволосые коллеги.
У нее было миловидное личико, и я не мог отказать себе в удовольствии вообразить, как она снимет резинку с хвоста, распустит волосы по окончании рабочего дня, такого ужасного рабочего дня, и поспешит рассказать подруге (или приятелю): «Представляешь, со мной сегодня такое случилось! Так глупо… Ты же знаешь, как я ненавижу эту канитель с винным этикетом? Ну так вот, сегодня я опять все испортила. И знаешь кому?» Подруга (или приятель) покачает головой и спросит: «Кому?» Для достижения максимального эффекта девушка выдержит короткую паузу, а затем ответит: «Сержу Ломану!» – «Кому?!» – «Сержу Ломану! Ну, тому, министру. А может, он и не министр, но ты понимаешь, о ком я, его еще вчера показывали в новостях, ну, который, скорее всего, победит на выборах. Ужасно глупо получилось, а его соседке по столу я вдобавок заехала локтем по голове». – «Да ты что?! О господи, ну а потом-то что?» – «Ничего, он был очень любезен, хотя мог бы стереть меня в порошок!»
Очень любезен… Да, он был очень любезен, когда отодвинул свой стул на полметра от стола, поднял голову и только тогда впервые соблаговолил посмотреть на девушку. Я заметил, как в сотую долю секунды поменялось его лицо: наигранное возмущение по поводу непрофессионального обращения с его шабли сменилось приветливым, чуть ли не виноватым выражением. Судя по тому, как он растаял, сходство со Скарлетт Йоханссон не ускользнуло и от его внимания. Он видел перед собой «потрясающую цыпу», пунцовую и сконфуженную, безоговорочно сдавшуюся на его милость. И он послал ей свою очаровательную улыбку.
– Ничего страшного, – сказал он, поднимая бокал и расплескивая его содержимое на полупустую тарелку с устрицами. – Вино не пропадет.