Англичанин продолжал представлять загадку для Эрики; подсознательно она чувствовала, что с ним творится неладное, и чего-то ждала.
И вот это случилось… Два дня назад произошел новый сильнейший приступ. Паркер опять потерял сознание. Врача дома не оказалось. Крюгер всполошился и куда-то исчез. На правах знакомой Эрика направилась к больному. Паркер находился совершенно один. Он страшно изменился, побледнел от боли и лежал молча, стиснув зубы. Но вскоре он заговорил в бреду, вернее, он что-то шептал тихо-тихо, «про себя». Эрика никак не могла понять произносимых им слов. Английским языком она владела недурно, но Паркер даже в бреду говорил почему-то не на своем родном, а на каком-то неизвестном ей языке. Прислушавшись, девушка уловила отдельные слова и тогда поняла: он говорил по-русски. Задыхаясь, Паркер выкрикнул: «Нет, нет, я не отдам вам… Лучше смерть!.. Установки… Родине, только Родине… и жизнь мою…» И через минуту: «Жена… Сын… Куда вы дели моего сына?» Эрика слышала эти слова, но, к сожалению, не знала, что они значат. Паркер заметался, мучительно застонал. И как раз в это время кто-то рывком открыл дверь комнаты. Эрика оглянулась: на пороге стоял молодой человек с обветренным лицом, коренастый, закутанный в легкий дорожный плащ. На минуту девушка встретилась взглядом с его мутно-серыми глазами. Несомненно парень слышал выкрики больного.
– Что вам тут нужно? – спросила Эрика, загораживая собой Паркера.
Как бы не замечая ее, парень, ничего не ответив, поспешил прочь.
Она видела его днем возле гостиницы и приняла за американца.
Больной очнулся не скоро. Увидев возле себя Эрику, он радостно оживился и пожал ей руки.
– Что с вами? – спросила она.
Глухим голосом человека, еще не вполне вернувшегося из небытия, он сказал:
– Я очень болен… там и альпинист сломал бы себе шею… Двенадцать километров до самолета оказались Дантовой дорогой в ад…
Девушка ничего не поняла.
– Вам надо всерьез приниматься за лечение.
Англичанин молчал. Закрыв глаза, о чем-то сосредоточенно думал. Потом тихо спросил:
– Я что-нибудь болтал в бреду?
– Да, но я не знаю языка, на котором вы говорили, мистер Паркер.
Он опять о чем-то напряженно размышлял.
– Вам не следует так много думать, мистер Паркер, – произнесла она шутливо. Он поднял на нее глаза:
– Всю мою жизнь я слишком мало думал. К счастью, это позади.