– Но при чем тут я? Вы же отлично знаете, что я не имею никакого отношения ни к атомной физике, ни к созданию космических аппаратов.
– Не перебивайте меня, – строго сказал Годдарт. – С нас достаточно того, что вы знакомы с профессором Желтовским.
– Чисто шапочное знакомство.
– Этого достаточно. Сейчас вы снимете трубку, – Годдарт указал на телефон, – позвоните ему, расскажете обо мне все, что я вам говорил, представите меня как вашего ближайшего родственника и попросите принять меня на работу в редакцию журнала «Космос». Кстати, вы можете сказать ему, что я неплохо пишу статьи о двигателях и так далее. – Годдарт вынул из своей папки аккуратно подобранные вырезки статей инженера Егорова и потряс ими. – Профессор легко может убедиться в справедливости ваших слов.
Вжавшись в уголок кресла, Рахитов молчал.
– Берите, берите трубку и звоните Желтовскому. Не бойтесь же! Редакция журнала, которым Желтовский руководит, – не секретное учреждение.
– А если он откажет?
– В таком пустяке-то? Не откажет, тем более вам, – заверил Годдарт. – Марка вашего учреждения слишком солидная. Звоните!
Рахитов позвонил профессору, – тот не отказал.
– Вот видите, я был прав, – сказал Годдарт. – Звонок этот кое-что значит. А теперь напишите рекомендательное письмо, по всем правилам. Ученые – народ рассеянный, Желтовский может и забыть о разговоре с вами, а это поставит меня в неудобное положение, – Рахитов подвинул к себе лист бумаги. – Нет, нет, – заулыбался Годдарт, – пишите на бланке, так убедительнее.
Рахитов написал. Годдарт тотчас же отправился к Желтовскому. А вскоре он уже вышел на работу в редакцию журнала «Космос»: инженер Егоров был зачислен на должность эксперта-консультанта.
Первые лучи солнца пробились сквозь штору и светлыми пятнами расплылись по полу. Спать больше не хотелось. Грин накинул на плечи теплый халат и открыл иллюминатор. Дневное светило только что поднялось над кромкой горизонта, встало над океаном гигантским пунцовым шаром, обрамленным золотым венцом, от которого во все стороны, искрясь и переливаясь, устремились лучи: светлые, розовые, опаловые, цвета раскаленного металла… С востока, казалось, от самого солнца, к шхуне пала багряно-фиолетовая дорога, широкая, с размывами по сторонам, с невысокими волнами, белыми и темными, усеченными пенным кружевом.