– Здесь мой телефон. Если нужен шофер – звоните, я всегда подъеду.
Она поблагодарила, сунула визитку в сумку, достала деньги и рассчиталась с водителем, сочтя названную сумму вполне божеской. Попрощавшись, Виктор ушел. Мири сунула было нос в мастерскую, но там колдовал Серж, он злобно сверкнул на нее глазами, и она поспешно закрыла дверь. Допила чай и, подобрав ноги, устроилась на диване с книжкой.
– Вставай, соня, обедать будем! – голосил Серж, и чем-то призывно гремел у плиты.
Мира села на диване, захлопала глазами. Она чувствовала себя отдохнувшей… сколько же времени? Достала из кармана мобильник и посмотрела на часы. Ничего себе – почти два часа дня!
– Ты почему меня не разбудил? – набросилась она на Сержа.
Но тот лишь отмахнулся, выделил ей щедрый кусок запеканки из морковки и брокколи, и принялся с аппетитом уплетать свою порцию.
Мири вдруг поняла, что ужасно голодна. И правда – последний раз она ела черт знает когда, еще в Англии. В самолетах она никогда ничего не ела из чувства самосохранения, а потом просто не успела.
Приканчивая запеканку, она сказала голосом заправской подлизы:
– Сержик, я тебе привезла нужные вещи? Ничего не перепутала? Я хорошая девочка?
– Угу.
– А ты не мог бы мне помочь? Я тут ширмочку одну купила… поломанную, правда…
– Классная, кстати, ширмочка. Китай, восемнадцатый век. Но письмо точно датировать не берусь.
– Какое письмо?
– Ну, которое внутри.
Мири отложила вилку и уставилась на реставратора.
– Сержик, ты лаков своих надышался, что ли?
– О, так ты не знала? А я-то, дурак, думал, ты из-за этого ее и принесла, чтобы письмо достать.
– Нет, я купила ширму бабушке в подарок, но не знала, смогу ли очистить шелк…
– Нет, ты уж не лезь. Я уже начал ее лечить и теперь закончу все сам. Жаль, конечно, что она сломана, но с другой стороны, именно через разломанную поверхность стало возможным подобраться к шелку и достать то, что внутри. Идем, я покажу.
В мастерской Мира устремилась было к разложенной на столе ширме, но Серж зарычал, и она испуганно остановилась. Он поманил ее в угол и показал блок из двух стекол. Меж ними зажат был кусок пергамента с неровным нижним краем, исписанный мелким почерком, явно пером.
Мири направила на пергамент свет и постаралась разобрать слова. Это была латынь, но с примесью старо-французского и еще какого-то диалекта.