Расстрел отложили до утра. В благородство решил поиграть дон Хосе Агирре Москосо. Это хорошо. Можно будет все организовать без спешки. Да и ночная темнота для предстоящего только на руку. Вот поесть бы не мешало. Жаль, за разговором забыл попросить, чтобы группу накормили. Тоже непростительно для командира. Как-то все в этой операции идет наперекосяк! Сначала засветка. Но с ней можно и нужно будет разбираться уже в Москве. Потом невозможность прорыва в сторону Аргентины, экспромтный захват «Цессны», бой (ну не совсем, если честно, настоящий воздушный бой) с военным самолетом, аварийная посадка и захват головорезами Москосо. Как пацанов, действительно, взяли! Теперь вот он эмоциям дает волю. Далеко пойдете, товарищ майор…
Он шел, попыхивал сигарой, а глаза замечали каждую мелочь на территории лесной лаборатории, способную пригодиться наступающей ночью. Помочь может все: от куска веревки до мачете, воткнутого кем-то в ствол дерева. Ну и многое другое…
Группа встретила его вопросительным молчанием. Подождав, пока конвоир, закрыв замок, удалится, Евгений сел на пол, прислонился к решетке спиной и сказал:
– Так, парни, будем работать!
– Что, не удалось лапшу на уши им повесить? – спросил Штефырца. По-английски это звучало несколько диковато.
– Нет, с лапшой как раз все в порядке. Мы – группа американцев-киношников, летевшая снимать фильм об Амазонке на границу Боливии и Бразилии. Неизвестно по каким причинам армейский самолет решил нас атаковать. Мы совершили экстренную посадку, и при пожаре вся аппаратура сгорела. А также – документы. Леня – ты директор киногруппы, отвечавший за сохранность документации. И благополучно забывший их в панике. Будешь отвечать по возвращении.
Шишов пригорюнился. Отвечать он, конечно, будет. Но не за мифические сгоревшие документы, а за то, что проворонил местных бандитов, сумевших бесшумно подобраться к группе на отдыхе. И мало ему не покажется. Миронов будет гонять по штурм-полосе до изнеможения. Такие промашки без наказания не остаются. Все в группе понимали это и не роптали. Накосячил – отвечай.
– Борис не проявлялся? – спросил Миронов.
– Пока нет, – за всех ответил Штефырца. – Может, они его – того?..
– Думай, что говоришь! – рыкнул на него Толик-Портос. – Чтобы Борю эти козлы…
Он завозился, за спиной у него раздался тихий треск, и вот уже у Монастырева свободны руки.