Затем произошел решительный перелом в ходе событий – первый друг Кристофа, проучившийся с ним все восемь классов средней школы, умирает. Через несколько дней после похорон Кристоф, скорбящий о смерти друга, идет вечером на прогулку с Ричардом Гартой. Рядом возвышается мрачный старинный замок. «Ты сможешь заменить мне его?» – спросил Кристоф запинаясь, испытывая сильную боль оттого, что задает такой невыносимый вопрос, и в то же время чувствуя, что этот вопрос можно оправдать. Наступило долгое тяжелое молчание. Они пошли по узкой улице, дул ветер, они шли бок о бок в полном молчании, и Кристофу казалось, будто рядом был его умерший друг, с которым умерло все его детство, – воспоминания о бесчисленных событиях, происшедших в школе, о первых впечатлениях и огорчениях, оставивших следы в душе. В школе дружба получалась сама собой, позже ее нужно было завоевывать, бороться за нее, и, в конце концов, даже это стало невозможно. Таков закон мира и людей… Вопрос Кристофа так и остался без ответа, и о нем больше не вспоминали. Но с той ночи рукопожатия друзей стали сердечнее и крепче».
Совместное чтение и разговоры о любимых авторах было первое, что нас сблизило, но этому прекрасному сближению предшествовало большое количество мелких, почти незаметных обстоятельств, дополнявших друг друга. Без ложной скромности могу признаться, что Кафка получил от меня больше, чем я от него. Моя инициативность и энергия были качествами, привлекавшими его ко мне. Глядя на вещи объективно, я вовсе не был так необдуманно смел и беспечен, как, возможно, это казалось Францу. Если бы я писал сейчас свою собственную биографию, то мог бы объяснить это в деталях. В данном случае достаточно лишь сказать, что по сравнению с Кафкой я был любителем приключений. О том, что восхищало меня в Кафке, я могу рассказать в подробностях. Вокруг него была необычайно мощная аура, которую я больше ни у кого не встречал, даже у очень важных и знаменитых людей. Я часто пытался анализировать это явление после смерти Кафки, поскольку, когда он был жив, оно казалось столь естественным, что мне никогда не приходило в голову думать об этом. Что было характерно для Франца, так это то, что он никогда не произносил ничего не значащих слов. Все, что от него исходило, выражало его особый взгляд на вещи – терпеливое, жизнелюбивое, ироничное восприятие нелепостей этого мира. Поэтому его полный печального юмора рассказ «Неразрушимый» далек от того, чтобы выражать цинизм. Да, это было так – в его присутствии обыденный мир претерпевал изменения, все становилось новым, поскольку, преломляясь через его восприятие, явления окружающего мира переставали быть скучными и банальными. Кафке был присущ необыкновенный дар наблюдения, большая точность. В его творчестве нет ничего произвольного, ничего «сюрреалистического»