— Забудь, — сыто промурлыкал он,
подставляя мне щеку. — Найдем тебе др-р-ругого, получше!
Я почесала его за ухом, под
подбородком. Урчание стало громче и басистей: «Хор-р-рошего,
кр-р-расивого...»
— Мор-р-рдатого, — передразнила я. —
Да ну их всех, Федька! Давай лучше какую-нибудь фантастику по
видику посмотрим, посмеемся...
— Кстати, тебе Серафим звонил, —
огорошил меня домовой. — Всего полчаса назад.
— Чего хотел? — осторожно
поинтересовалась я.
Ответить Федька не успел — телефон
снова запиликал.
— Алло?
— Это квартира Коробковой Елены
Викторовны? — официально прорычала трубка.
— Вы не туда попали, — обреченно
соврала я.
— Леночка, как тебе не стыдно
обманывать начальство! — Голос Серафима Петровича загремел,
кажется, из обеих мембран. — Я же тебя сразу узнал! Ты почему
мобилку не берешь?
Потому что нарочно дома ее оставила,
чтобы никто меня достать не мог.
— А если узнали — зачем
спрашивали?
Шеф предпочел проигнорировать
провокационный вопрос.
— Елена Викторовна, я хочу вас
видеть!
Я злобно воткнула вилку обратно в
гусиную ногу.
— Возьмите в третьем слева ящике мое
личное дело. Там на первой странице большая цветная фотография.
— Леночка, не дури. Приезжай на
работу.
— Но я же с нее только что
вернулась! — возмутилась я. — Отчет у вас на столе, ведомость в
бухгалтерии, кофе может сварить и Софья Павловна.
— Она сегодня пораньше отпросилась,
— машинально возразил шеф. Пожилая секретарша обычно сидела в
учреждении до последнего, каковым неизменно оказывался Серафим
Петрович. — Стоп, стоп, не морочь мне голову! Какой кофе?! Леночка,
у меня к тебе дело. Важное и серьезное.
— Ну? — Мало того, что на субботнее
дежурство уговорили, так еще норовят вместо сокращенного дня
удлиненный подсунуть!
— Я же сказал: важное, —
многозначительно повторил шеф. — Надо поговорить с глазу на
глаз.
— А может, все-таки с уха на ухо? —
взмолилась я. — У меня тут стиральная машина работает, суп варится
(наглая ложь, я терпеть не могу готовить; если бы не Федька, так бы
на одних сосисках и сидела. В грязных джинсах)... И вообще, у меня
сейчас ПМС, меня нельзя трогать!
Шеф замолчал, посопел и неуверенно
(видно, слышал что-то такое от жены) поинтересовался:
— Это как?
— Паршивое Мужененавистническое
Состояние! — Я щелкнула пультом, выключая телевизор. И так уже
ясно, что придется ехать. Только и остается поворчать для
самоутверждения.