Отец Клеопатры Птолемей XI (в некоторых хронологиях – XII), носивший прозвище Авлет (то есть Флейтист), был дегенератом маленького роста, который проходит по политической сцене в состоянии почти непрекращающегося опьянения. Мы видим его изображенным в пьяном виде, когда он возглавляет буйные оргии во дворце. Мы видим его, когда он строит бестолковые заговоры и плетет интриги, чтобы удержать свой шатающийся трон; мы слышим, как он часами играет на своей флейте; и мы понимаем, что его деяния едва ли стоили бы быть увековеченными, если бы не тот факт, что во время его правления наметился перелом в развитии политических отношений между Римом и Египтом, которые к концу династии Птолемеев стали оказывать такое сложное воздействие на историю обеих стран. После битвы при Пидне (состоялась в 168 г. до н. э. во время Третьей Македонской войны. – Пер.), закончившейся разгромом Македонии, Рим получил почти абсолютную власть над эллинистическим миром и вскоре наложил лапу на всю торговлю в Восточном Средиземноморье. К концу эпохи Птолемеев великая республика (в недалеком будущем – империя) обратила жадный взор на Египет, выжидая случая захватить эту богатую страну.
Главная ветвь рода Лагидов закончилась с убийством Птолемея X Александра. Жители Александрии сразу же приняли Птолемея XI, сына Птолемея IX, как своего царя, потому что он был самым старшим потомком этого рода по мужской линии, и их отказ принять его правление привел бы эту династию к затуханию, тем самым обеспечивая себе немедленную римскую оккупацию. Цицерон пишет об этом новом монархе как nec regio genere ortus, что означает: кем бы ни была его мать, она не была правящей царицей, когда родила его. Но население Александрии не было склонно сомневаться в его происхождении, когда было очевидно, что только он стоит между их свободой и безжалостной властью Рима.
Однако, как только он взошел на трон, открылось, что Птолемей X Александр назначил своим наследником в своем завещании Римскую республику, тем самым добровольно завершая свою династию. Такой ход был не нов. Так было в случае с Пергамом в Малой Азии, Киреной (греческая колония в совр. Ливии, в Киренаике [восток страны]. – Пер.) и Вифинией (в Малой Азии), и кажется вероятным, что Птолемей Александр сделал этот шаг, чтобы получить финансовую или моральную поддержку римлян в отношении своего восхождения на престол или по какой-нибудь в равной степени неотложной причине. Сенат признал подлинность завещания, что, разумеется, партия Птолемея XI отвергла. Почти нет сомнений в том, что это завещание было подлинным; однако есть большие сомнения в том, что оно имело силу с юридической точки зрения. Во всяком случае, римский сенат, получая благодаря этому документу столько личного богатства завещателя, сколько удалось присвоить, не предпринял никаких шагов к тому, чтобы свергнуть с престола двух новых царей ни в Египте, ни на Кипре, хотя, с другой стороны, официально не признал их.