Тонкая фигурка в длинной плиссированной юбке и белой приталенной блузке уже растаяла в голубоватой полутьме кухни. Саша успел только заметить антрацитовый отлив волос, коротко стриженных, но упрямо взлохмаченных. В груди защемило, даже дышать стало трудно.
«Как у неё… – усмехнулся несбыточной своей фантазии Новик. – Если, конечно, постричь под нэпманшу 20-х годов»…
– Моя дочь, – проследив его взгляд, не то чтобы строго, но скорее с тревогой, пояснила «баб Маша». – Надежда Казанцева.
– Ага… – рассеянно кивнул Саша, с трудом оторвав взгляд от дверного проёма, где исчезла девушка.
– Эй?.. – пощёлкал пальцами лейтенант Войткевич, окликая Новика, словно спящего. – Сверни баян. Разыгрался. Значит, так. Кто ты такой, я не знаю…
– Зато я знаю! – снова раздался тот же высокий голос, что одёрнул препиравшихся офицеров минуту назад. Девушка за спиной Новика снова объявилась на пороге кухни, с прижатыми к груди «кирпичом» ржаного хлеба и начатой пачкой немецкого «Schnitten Öl», бутербродного масла. – Он тот, кем назвался. Лейтенант НКВД Новик Александр Васильевич. Почти как Суворов. Однако сволочь вы, ваше благородие, не узнали…
Сердце снова ударило в Сашины рёбра.
– Настя?! – едва не опрокинув стул, развернулся он.
Счастливый немой смех и задушенные слёзы дрожали в тёмно-карих глазах девушки.
– Настька… – всё ещё не веря себе, Саша рванулся к ней, к Анастасии Пельшман, поймал смугловатое, круглое личико в ладони. – Ты как? Откуда здесь?
Глава 9
Городок наш ничего, населенье таково…
Октябрь 1941 г. Симферополь
Отец, начальник кадрового отдела Главупра НКВД Крымской АССР Аркадий Пельшман, заскочил домой, в ведомственную квартиру на углу Набережной и проспекта Кирова, буквально на минуту.
– Немцы прорвали Перекоп, уже в Евпатории… – сообщил он нервной скороговоркой, заталкивая в громоздкий фанерный чемодан запас тёплых подштанников. – Наркомат эвакуируется в Севастополь, приказ Каранадзе…
– А мы? – обессиленно, словно вдруг отнялись ноги, опустилась на софу подле чемодана жена Ирина. – Что будет с нами, Аркадий?
Пельшман, зло швырнув подштанники в дерматиновую утробу чемодана, сел на подлокотник с другой стороны.
– Семьи старших офицеров, конечно, тоже эвакуируются… – пробормотал он невнятно и, словно борясь с затрудненным дыханием, рванул на горле крючок воротника с золотистыми ромбами старшего майора ГБ на малиновых петлицах. – Но… Ира, понимаешь… На Севастополь идёт 11-я армия Манштейна и 3-я румынская, а в городе – только морская пехота флота и разрознённые части, отступающие с Ишуньских позиций. Не более двадцати тысяч штыков. Ты понимаешь, что это значит?