Старичок замер. Он не обернулся и не ответил. Он стоял все так же прямо, только плечи его стали трястись. Таня осторожно обошла его и заглянула ему в лицо – оно дрожало и горестно морщилось, и по нему текли слезы. Она не знала, что сказать или сделать, а он все стоял, не двигаясь – точно прирос к лестничной площадке – и плакал. – Может быть, Вы зайдете ко мне, – снова сказала она, но он будто и не слышал. Тогда, совсем растерявшись и расстроившись, она позвонила в соседнюю дверь, где жила приветливая сухонькая старушка Сюзи, бывшая балерина. Сюзи долго не открывала, и Таня машинально нажимала на кнопку снова и снова, а когда, наконец, послышались шаги, не дожидаясь вопроса, крикнула, что это она. Сюзи открыла дверь, запахивая сиреневый халат, накинутый поверх блестящей спортивной пары. – А я-то ничего не слышу, милая, все танцую! Что случилось? – спросила она, увидев плачущего соседа. Узнав в чем дело, Сюзи участливо погладила Таню по плечу и сказала, – Успокойтесь, милая. О Господи, беда с нами, стариками! Да нет у него никакой жены! Умерла его жена еще осенью. – Она обняла соседа за трясущиеся плечи, авторитетно и строго сказала, – Пойдемте, милый, я отведу Вас домой, – и решительно отвергла Танину помощь. – Не Ваше это молодое дело с нами, стариками возиться. О Господи, да Вам и смотреть на это нечего! Уж я сама все сделаю, и отвезу его наверх, и разберусь, кто там за ним смотрит.
– У него рукав отрывается…
– Успокойтесь милая, – еще решительнее оборвала ее Сюзи. – О Господи, вот беда-то!
Таня стояла в коридоре и смотрела на них, пока дверцы лифта не закрылись.
Кофе вовсю кипел, плевками вырывался из-под крышки кофейника, с шипением заливал плиту. Разъяренно вытирая бумажными салфетками горячую кофейную лужу, она бормотала: – Что же это за склероз такой! Пусть уж, если склероз, то ничего вообще не помнить… А это что?!
На автоответчике за ночь накопились четыре призыва Джеффа не прятаться от него и снять трубку, в последнем он грозился приехать.
– Отдохнуть… от всего этого отдохнуть. А то живу, как мертвая, хуже, чем мертвая, надеюсь.
В ванной она мельком посмотрела на себя в зеркало и отвернулась.
Еще рано. Джефф не может появиться раньше ланча… чтобы Кэсси не догадалась. Значит из дома надо уйти до того, и придумать куда уйти. Приедет с какими-нибудь орхидеями… Она прошлась по квартире, выбросила засохшие цветы из всех ваз и стаканчиков. Выбрасывать цветы всегда было жалко. Когда Таня мыла посуду, зазвонил телефон. – Черт бы побрал, – разозлилась она, сообразив вдруг, что ждала звонка. Она намеренно неспеша вытирала руки, и сняла трубку уже на четвертом звонке. Но звонил не Джефф, звонил Петя, с которым она за те три месяца, что он здесь, не собралась встретиться. Восемь лет назад, в Москве, Петя был молчалив, долговяз и выглядел совсем мальчишкой. Его попытки отрастить бороду, чтобы казаться солиднее, вызывали безжалостные насмешки актеров модного молодежного театра, где Таня была художницей. Петр не работал в театре, он писал пьесы, и был плодовит и необидчив. Примерно раз в месяц он отпечатывал на старенькой «Оптиме» с перепаянным шрифтом кипу совершенно серой бумаги – Бог знает, где он ее, такую, доставал – очередной детективной пьесой, таскал с собой по театру раздутый и обшарпанный рыжий портфель и всем раздавал экземпляры, не требуя вернуть назад. Пьес, конечно, никто не читал, и от этого Тане становилось совестно и жалко его до того, что однажды она просидела всю ночь, клюя носом и читая невозможно запутанный опус, называвшийся «Полет Черного Конька», и так и не поняла почему он так назывался. «Черный Конек» – была кличка какого-то демонического героя, который почему-то все обо всех знал, но всех зачем-то только запутывал, а кончил тем, что упал из окна гостиницы «Астория» и разбился насмерть. Причем оставалось непонятным, выбросился ли он сам, или кто-то его выбросил. При встрече с Петром, она тактично поделилась своим недоумением по поводу названия пьесы. Он обрадовался так, что ей снова стало совестно, он даже порозовел. – Ты думаешь, лучше было бы назвать «Полет на мостовые… Черного Конька» или нет… «Полет Черного Конька на мостовые»?