«Дама в черной перчатке» и другие пьесы - страница 18

Шрифт
Интервал
Городам быстробегным и пыльным,
И они не посмели мне в лицо не вспылить!
Я велел —
И Везувий кинул свой пепел,
Эту славу сливая, как в кастрюльку яйцо!
Но напрасно я дикие горы свирепил,
И никчемно я зыкал равнинам в лицо!
Что Рубикон?
Перейден,
Перепрыган
Он шагом моим много раз!
Но когда ж попадет на свежий выгон
Мой обхудавший во хлеве глаз?!
И вот, когда золоченые щупальцы счастья
Мне подали весь мйр и лунный серп,
Я, последний в прекрасной поэтной династии,
Сломал все, что начато, как фамильный герб.
И опять ухожу обнищать просторы,
Наматывать версты на щеки шин.
Это я хоронил у вчерашнего косогора
Последнего из последних мужчин!
Женщина:
Говоришь, что всесилен, что в мйр наш ты выволок
Бредни и глыбы сна, как могучий,
А сам невзрачнее писков иволг,
И возле глаз бессонница взрыхлила кучи.
Поэт:
Вот громадной толпой,
От наркоза дымчат,
Сер от никотина, шурша радужной душой,
Поджидаю, пока меня из будней вымчат
Прыткие топоты в праздник большой.
За бугром четвергов, понедельников рыжих,
За линией Волгой растекшихся сред
Посмотрите: как криками на́ небе выжег
Сплошное воскресенье сумасшедший поэт!
Игрок:
Довольно рассказов! Средь сравнений неверных
Мне одно лишь доступно в вечерних тисках:
Это когда в кабаках и тавернах
Колода, как листья, шуршит в ветреных руках!
Второй игрок:
Ну что же! Начнем! Пусть бедняга судьба
Возле каждого нас заикнется удачей,
И выкрики счастья, как гончих труба,
Зальются по первому снегу плача.
И вот: зеленою вешнью ужалишь,
И стол, словно пахота, урожаем кричит,
Копни же поглубже крапленую залежь,
Сумей же снять пенки и с могильных плит!

Садятся. Начали. Шуршат. На этого поэта смотрят не то с завистливым подозрением, не то с подозрительной завистью. Точно не определю: забыл. Уже по одному тому, что женщины, да не одна, а все: и брюнетки, и шатенки, и блондинки – пересаживаются поближе к нему, заговаривают с ним, глазки ему строят, подмигивают ему, этому самому поэту, понятен суетливый жребий и капризный, сюрпризный бег игры. Пауза. Пауза длится. Поэт отходит от карточного стола и очень, до неприличия небрежно складывает деньги в разные карманы. Похоже, что это не на самом деле все, а понарошку, на сцене, в театре, ну хотя бы в опере, в «Пиковой Даме» что ли, где актер, нет, не актер, а артист действительно не знает, что ему делать с этими бумажками, олицетворяющими деньги.

Следующая страница