В первые месяцы своего возвращения домой Эрнест устроил прекрасную вечеринку для Санни и ее друзей. Старожилы Оук-Парк все еще помнят ее. Из своей комнаты он принес австрийскую ракетницу и полдюжины зарядов к ней. Много лет прошло с тех пор, когда инспектор по охоте напугал его так, что пришлось удирать. Он относился настолько же беспечно к законности стрельбы из такого оружия в самом центре Оук-Парк, насколько к самой опасности этой затеи. Где-то во дворе он поднял в руке этот огромный пистолет со стволом около фута длиной.
Бабах! Тонкая огненная линия образовала дугу в ночном воздухе. Через пять секунд ослепительно яркая вспышка белого света образовалась в небе, и медленно, даже слишком медленно, она поплыла вниз к Гроув-авеню.
Подул ветер, и следующую ракету отнесло дальше. К тому моменту, когда он выпустил красную, синюю, зеленую и белую ракеты, еще несколько горящих зарядов приземлились на нашем дворе. Два из них, прожегшие небольшие отверстия в дерне, были затушены под общее веселье. Это было потрясающим зрелищем не только для соседских ребятишек, но и для каждого из членов нашей семьи. Отметины от упавших во дворе ракет оставались заметными еще несколько лет. Эрнест прекрасно бегал, и наши веселые выходки не стали причиной пожаров в округе. Пустые гильзы, практически в два раза больше в диаметре, чем охотничьи патроны 12-го калибра, сохраняли восхитительный запах сгоревшего пороха еще долгое время.
В середине марта Эрнест продолжал по-прежнему задирать нос. Он выступил на собрании колледжа Оук-Парк и выдал все, на что был способен. На первой странице издания «Трэпез» под редакцией Эдвина Уэллза крупным шрифтом было выделено то, что он, несомненно, сказал в шутку.
«Семнадцатилетний лейтенант Эрнест Хемингуэй, недавно возвратившийся из итальянского полевого госпиталя при американском Красном Кресте, а до этого проходивший службу в итальянской армии, в прошлую пятницу поделился своими впечатлениями об Италии на собрании колледжа.
Стайн, как его прозвали, сохранил свою прежнюю повествовательную манеру в стиле Ринга Ларднера, что делало его статьи столь интересными для нашего издания несколько лет назад. Вначале он рассказал о своем жизненном опыте в тихом секторе Лоуэр-Пиав, а затем о большом наступлении на фронте в Италии.