В пятьдесят пятый день был понедельник. По предварительной после обеда оставался один пациент. Миша сбагрил его Ларисе и ушёл на три часа раньше, ссылаясь на муторное самочувствие. Он позвонил в четырнадцать ноль четыре, как только сел в машину. Вера была дома. Сказала, чтобы он немедленно приезжал.
Немедленно. Миша нашёл глазами старые электронные часы на полочке между окнами. Четырнадцать сорок одна. Тридцать семь минут назад у неё был радостный голос. Да, она прямо так и сказала: «Немедленно приезжай!» А потом закапала кровью пол.
Он засунул ключи обратно в карман. Вытащил из другого кармана телефон и набрал её номер. Через пять секунд он вздрогнул от неожиданности – «Пещера горного короля» запищала в трёх метрах от него, на журнальном столике, среди мелочи и парфюмерии.
Она не взяла с собой телефон. Она закапала пол кровью, закрыла дверь на ключ и ушла, не взяв с собой телефон.
– Фууу, – Миша оборвал звонок и облегчённо замотал головой. Конечно же. Тормоз. Конечно же. Она мыться пошла. Кровь? Из носа кровь, откуда ещё. Зима, авитаминоз. И простужена была в прошлый вторник. Разводила что-то в стаканчике. Фруктов надо было принести. Мандаринов. Мультивитамин купить хороший. А не за сладостями бегать.
Он подошёл к половинке стола и виновато поставил торт рядом с чайником. Бросил в рот несколько сушёных яблочных долек из стеклянной вазочки. Рот наполнился сладкой слюной. Яблоки сушила её мама в Тверской области. Ещё она варила варенье из крыжовника, вкусное. В прошлый вторник пили с ним чай. И до, и после.
Он снял куртку и понёс к вешалке.
Дойти до вешалки помешали перчатки. Они никуда не делись со своего места. В трёх шагах от двери. В шаге от кровяной дорожки.
Зажав куртку под мышкой, Миша нагнулся, подобрал перчатки и невольно понюхал их. Ещё более невольно уткнулся в них носом. Пахли они точно так же, как те, другие, которые через восемь лет и две недели будут лежать на столике в Швеции.
Но об этом знаем пока только мы с вами.
Миша не знал. Он беспомощно дрейфовал вдоль вектора времени, от Большого взрыва к тепловой смерти вселенной. Точь в точь как вы перед вашим компьютером. Безнадёжно реальный – опять же, как вы на вашем стуле, – он стоял задом к будущему, не в силах обернуться. Вся жизнь, вся история мироздания представлялась ему плохо освещённым конусом, который начинался в комнате на улице Радищева и, стремительно расширяясь, уходил в доисторическое прошлое – туда, где сливались во мраке мамонты, девочки из пионерлагеря, сокровища Монтесумы, похороны Брежнева, Гондвана и мороженое в металлических вазочках.