Кроче подводит философию и эстетику под знаковое поле лингвистики: принцип выражения («espression») объединяет «общую лингвистику» и философию, поскольку и та, и другая в пределе «экспрессивно-бытийны». Именно с Кроче философы XX в. активно обращаются к универсуму искусства и проблематике языка. Впоследствии многие философы видели в языке как семиотическом феномене один из важнейших методов познания действительности. М. Унамуно предрекал «омоложение метафизики в металингвистике, которая является подлинной металогикой».
[2]В конце XX в. философские концепции все больше обращают внимание на знаковость культуры, понимая, что предметом исследования поля многообразного художественно-эстетического опыта возможно лишь в его комплексном изучении на теоретическом, практическом и практико-теоретическом уровнях. Искусство XX–XXI вв. требует для его философского исследования отличных от традиционных форм и способов постижения, «конгруэтных уровню их арт-бытия».[3]
Иронизируя по поводу тотального заполнения современной гуманитарной научной сферы терминами семиотики, Малькольм Брэдбери пишет эссе-пародию «Язык для своих»: карманный справочник структуралиста». Протестуя против того, что мета-язык, мета-письмо и т. п. стали заполнять не только эстетику и философию, но и любую интеллектуальную деятельность, Брэдбери становится язвительным, выступая в памфлетах против этого новояза. В частности, он пишет: «на заре столетия появился Фрейд с новыми теориями о бессознательном, и теории эти полностью уничтожили невинность секса, а заодно, к счастью, и связанное с ним чувство вины. Фрейд доказал, что все вокруг – секс, поэтому даже кашлять или кататься на велосипеде стало гораздо интереснее. То же самое происходит сейчас и с языком. Он, как и секс, утратил невинность. И теперь семиотики доказали, что все вокруг – язык, включая и секс. Великий французский семиотик Ролан Барт продемонстрировал, например, что пища – тоже язык… на самом деле все, что мы выставляем напоказ, о чем подаем сигналы или чем обмениваемся, есть язык – будь то секс, пища, деньги, одежда, спорт или законные супруги. Все это система знаков, управляемая валютным курсом (неплохое, между прочим, название для современного романа). Я – язык, и вы – язык, хотя одни из нас в нем сильны, а другие – не очень. Вот так обстоят дела на сегодняшний день, но пусть это не повергает вас в суровое молчание. После того как секс потерял невинность, люди не перестали им заниматься. У них просто пропала охота притворяться, будто они не знают, что делают, когда занимаются сексом, который, оказывается, существовал независимо от их размышлений. Точно так же и с языком. Сегодня нам всем следует признать, что мы – взрослые «означающие», всегда участвовавшие в семиотической деятельности. Не нужно паниковать: мы уже в ней – здесь и сейчас. Поэтому я предложил бы то же, что и Зигмунд Фрейд старушке Вене: «Прилягте на диван и расслабьтесь. Я здесь, рядом. И я вам помогу».