– Нет, мне нужно только знать, какое преступление было первым, – сказал Карлос и стал слушать. – Понимаю, понимаю… но судить еще рано, как вам кажется?
Йона, откинувшись на спинку стула, приглаживал растрепанные светлые волосы и смотрел, как лицо шефа наливается краской. Элиассон молча слушал монотонный голос Нолена, кивал, а потом положил трубку не прощаясь.
– Они… они…
– Они констатировали, что отца убили первым, – закончил за него Йона.
Карлос кивнул.
– Как я и говорил, – улыбнулся Йона.
Карлос опустил глаза и откашлялся.
– Ладно. Ты руководишь следственной группой, – сказал он. – Убийство в Тумбе – твое.
– Уже почти начал, – серьезно ответил Йона.
– Уже почти?
– Сначала я хочу кое-что услышать. Кто был прав? Кто был прав, ты или я?
– Ты! – заорал Карлос. – Ради бога, Йона, да что с тобой? Ты прав, как всегда!
Йона поднялся, прикрывая улыбку рукой.
– Теперь надо поговорить со свидетелем, пока не поздно.
– Будешь допрашивать мальчика? – спросил Карлос.
– Да.
– А с прокурором ты говорил?
– Я не собираюсь трезвонить о расследовании, пока у меня не будет подозреваемого.
– Я не это имел в виду, – сказал Карлос. – Я только подумал, что хорошо бы иметь за спиной прокурора, если ты собираешься беседовать с мальчиком, который так сильно пострадал.
– Ладно. Ты, как всегда, рассуждаешь разумно. Позвоню Йенсу, – согласился Йона и вышел.
Вторник, восьмое декабря,
первая половина дня
После встречи с шефом уголовной полиции Йона сел в машину и короткой дорогой поехал в Каролинский институт, в Стокгольмское отделение судебной медицины. Он повернул ключ в зажигании, включил первую скорость и аккуратно вывернул с парковки.
Прежде чем звонить главному прокурору, Йенсу Сванейельму, надо подумать, что ему известно о происшествии в Тумбе на данный момент. Папка, в которую Йона собрал сделанные в самом начале расследования заметки, лежала на пассажирском сиденье. Йона ехал к Сант-Эриксплан и вспоминал, что он докладывал в прокуратуру об исследовании места преступления и что содержится в записях ночной беседы с социальным отделом.
Йона проехал через мост, увидел слева бледный дворец Военной академии Карлберг и напомнил себе о риске, на который указали оба врача, говоря о допросе жестоко пострадавшего пациента. Надо было прокрутить в уме события последних двенадцати часов еще раз.