– Мадам? – окликнула она. – Можно вас на секунду, мадам?
– Да?
Элли Леттеруорт с надеждой вскинула глаза, возможно ожидая, что ее дочку сейчас позовут к врачу.
– Я понимаю, что ваша дочь очень расстроена, но если вы не в силах ее успокоить, не кажется ли вам, что нужно, на хрен, хоть немножко думать о сидящих здесь людях и вам бы стоило вытащить свою толстую жопу наружу, где нам не придется слушать эти омерзительные визги? – спросила секретарша, улыбаясь пластиковой, словно приклеенной улыбкой.
От лица Элли Леттеруорт отхлынула кровь, оставив на ее восковых щеках только несколько ярко-красных пятен. Она держала девочку за запястье. Лицо у той стало безобразно багровым, она выдергивалась и впивалась в руку Элли своими ноготками.
– Что? Что вы сказали?
– Моя голова! – воскликнула секретарша, перестав улыбаться и с силой постукав себя по правому виску. – Если ваша девчонка не заткнется, моя голова лопнет, и…
– Долбись ты конем! – крикнула Элли Леттеруорт, поднимаясь на ноги.
– …имей ты хоть немного сочувствия к сидящим здесь людям…
– Засунь это все себе в жопу!
– …ты схватила бы эту свою визгливую свинью за ее лохмы и вытащила, на хрен…
– Ты, усохшая шахна!
– …так нет же, ты торчишь здесь и дрочишься…
– Пошли, Марси, – сказала Элли, дергая дочку за руку.
– Нет! – завизжала девочка.
– Я сказала: пошли! – повторила мать, волоча ее к выходу.
На пороге наружной двери Марси Леттеруорт все-таки вырвалась из материнской хватки и бросилась назад, однако споткнулась о пожарную машину и упала на четвереньки. Она испустила пронзительный вопль, превосходивший все прежние, и перекатилась на бок, держась руками за окровавленную коленку. Ее мать не обращала на дочку никакого внимания, а швырнула свою сумочку на пол и начала орать на секретаршу, отвечавшую ей в том же духе. В рогах Ига запульсировало странно-приятное ощущение тяжести и исполненности.
Иг был ближе к девочке, чем кто-нибудь другой, а мать все не шла ей на помощь. Он взял ее за запястье и поставил на ноги. Когда он коснулся девочки, то сразу узнал, что звать ее Марсия Леттеруорт, что сегодня утром она нарочно вывалила весь свой завтрак матери на колени, потому что мать заставляет ее идти к доктору, чтобы выжечь бородавки, а она не хочет, потому что это будет больно, а мать ее злая и глупая. Марсия взглянула Игу прямо в лицо; ее полные слез глаза были ясного ярко-синего цвета, как пламя паяльной лампы.