– Кто ты такая, чтобы судить о великих произведениях?
– Я – читатель.
– Вот и молчи в тряпочку…
Получается, я ничего выдающегося не сотворила. А пора бы. А то школа закончится, и я ничего не успею.
– Давайте Черепашку-слизня доведем, а?
– И чем она тебя так задолбала?
Никто в классе не понимает моей упертой ненависти к Черепашке. Она никогда не вступает в откровенную конфронтацию. Вежливая. Ханжа. Пытается своими намеками показать, какие мы все недоумки. В ее ведении – наше поступление в институт. Она поддерживает какие-то тайные связи школы с подготовительными курсами и еще что-то там важное мутит.
– Если вы сейчас не получите нужных знаний – опозорите нас перед Университетом.
Черепашке нравится это слово «Университет». А мои предки говорят – в городе только один настоящий универ, со стародавних времен.
– Вопрос можно?
– Спрашивай. – На меня смотрят неодобрительно, но с кривой, всепонимающей улыбочкой.
– А почему все, кто поступили, говорят, что на первом курсе им сказали: «Забудьте все, чему вас учили в школе»? И целый год знания до нужного уровня подтягивают. И еще – что вы нас разучили самостоятельно думать…
– Кто ИМЕННО сказал тебе такую чушь?
По ее голосу сразу ясно, что признаваться никак нельзя. Найдет и обезвредит.
– Не скажу.
– У тебя с фантазией все в порядке. Тебе бы книжки писать.
Она оглядывает класс, уверенная в поддержке. И точно – раздаются три четких смешка. Можно даже не оглядываться – и так ясно, кто хихикает. Любимчики хреновы.
– Вы просто не понимаете, какие усилия прилагает школа, чтобы вы смогли поступить…
Маразм полнейший. Получается, мы изо всех сил сопротивляемся грядущему счастью. Как Иванушки в печке Бабы-яги. Уперлись ручками-ножками – и ни в какую.
Но мне с Черепашкой бороться не с руки. Она меня сожрет и косточки выплюнет. Когда нас возили табуном в институт, Черепашка разыгралась на публике. Обзывала нас тупыми уродами. Говорила, что мы быдло и вести себя не умеем. А все потому, что потеряла пару учеников по дороге. Они потом нашлись, конечно, но досталось нам по полной программе. На нас все, кто был в аудитории, смотрели с сочувствием, а она разорялась… гнида она. И мы тоже хороши – ей до сих пор никто не сказал, что обзываться нельзя.
– Она власть свою чует. Пока не поступим – терпеть надо.
– У меня терпелка не выросла.