11 сентября и другие рассказы - страница 24

Шрифт
Интервал


– Что это? – невольно повторяя риторический вопрос моей мамы.

– Это родственники, которые живут в Советском Союзе. Я про них ничего не знаю.

– Я тебе помогу, – сказал я – у меня, кажется, есть адрес одного из них.

– Отлично, – оживилась Лия, – может у тебя тоже появится интерес к истории своей семьи.

* * *

С тех пор генеалогия стала моим хобби. Я даже сделал трехмерное генеалогическое древо и на своей ветке посадил гномика с вращающимися конечностями. Его жесты полностью отражают мою жизнь. Он поднимает правую руку вверх после получки, хватается за голову, когда меня обходят при очередном повышении и болтается в петле после ссор с женой. Рая говорит, что не даст ему покоя до тех пор, пока мы не переедем в Нью-Йорк. И вот недавно в радостном экстазе гномик забрался на самую верхушку дерева и поднял обе руки вверх: мне сделала оффер[7] большая Нью-Йоркская фирма…

Часть II. Женская солидарность

Отпуск в Париже

– Где я только не был. В Лондоне не был, в Париже не был.


– Опять хочу в Париж.

– А ты что, уже был?

– Нет, уже хотел.

Из разговоров.

Я сам весьма люблю Париж,
Хотя и не был я в Париже;
Когда о нём поговоришь,
Париж становится поближе.

Неизвестный автор.

1.

Как только Юра узнал, что его приняли в Иняз, он поехал к своей двоюродной сестре Наташе. Он хотел показать ей, что всегда добивается своего, а значит рано или поздно её он тоже добьётся, зря она только сопротивляется. Он и в институт пошёл, потому что там училась она. Наташа пыталась его переубедить, она говорила, что у него технический склад ума и став инженером, он добьётся большего, чем преподавая английский в школе. Юра понимал, что она права, но загадывать на всю жизнь не хотел, а пока быть рядом с кузиной для него было важнее, чем изучать любимые предметы.

Действительность оказалась совсем не такой, как он ожидал. Наташу он встречал реже, чем раньше, а учёба его раздражала. Он с трудом заставлял себя запоминать новые слова и зубрить бессмысленные правила, терпение его было на пределе. Тонкая ниточка, привязывавшая его к институту, грозила порваться в любой момент. Иногда у него было желание бросить всё, но по инерции он продолжал ходить на лекции и готовиться к семинарам. Он не хотел выглядеть перед своей двоюродной сестрой слабовольным никудыхой. Преодолевая скуку, он вместо советского радио слушал Би-Би-Си, а в автобусе не расставался с наушниками и до тошноты вбивал себе в голову учебные тексты. На лето он устроился в экспериментальный студенческий лагерь, где разрешалось разговаривать только на английском языке. Туда должна была поехать и Наташа. В первый же день, забывшись, он заговорил по-русски и его тут же предупредили, что если он скажет ещё хоть одно слово на родном языке, то будет отчислен.