- Как заговорил! – Сафора от души засмеялась, запрокинув голову.
Даже смех ее был чувственным, и Марко шагнул вперед, горя от нетерпения.
- Значит, отослать служанку? – спросила она, отсмеявшись, и отправила в рот еще одно пирожное.
10. 9
- Нам служанка точно ни к чему, - отрезал Марко, опускаясь перед диваном на одно колено.
Теперь его лицо и лицо Сафоры находились совсем рядом. И совсем рядом было ее тело – такое доступное, только протяни руку.
- Николетта, - позвала Сафора темнокожую служанку, - оставь нас.
- Да, госпожа, - ответила она нежным голосом, не вязавшимся с ее грубой внешностью.
Марко быстро оглянулся, чтобы убедиться, что мавританка ушла, и едва та скрылась за тяжелой драпировкой, скрывавшей вход в смежную комнату, придвинулся к Сафоре совсем близко, схватив ее за плечо.
От нее пахло чем-то сладковатым и дурманящим, как от экзотического цветка. Сквозь полупрозрачную ткань явственно проступали очертания груди. Сегодня она демонстрировала ее всем и каждому, и каждый мужчина умирал от желания дотронуться до нее. Хотели ее все, а досталась она лишь ему, Марко.
Сафора не потянулась к нему навстречу, но и не отшатнулась, и даже не пошевелилась, только следила из-под полуопущенных ресниц, как охотник за добычей.
«Здесь один охотник – я», - сказал ей Марко мысленно, но вслух ничего не произнес, потому что побоялся, что голос может изменить. А о его волнении чужачке знать не надо.
Он провел рукой от плеча до ключицы – кожа брабантской правительницы и в самом деле была гладкой, как мрамор, и на удивление плотной. И хотя его так и подмывало сразу пощупать ее везде и всюду, он решил продлить удовольствие - зацепил пальцем и потянул вниз тонкую ткань, открывая женские груди, и в самом деле похожие на позолоченные солнцем плоды.
- Нравится? – спросила Сафора дразнящим шепотом. – Достойные персики, не находишь?
- Да, - только и мог выдохнуть Марко.
- Разрешаю тебе потрогать…
Она разрешает! В любое другое время Марко посмеялся бы, что женщина что-то там разрешает мужчине, но сейчас думать и смеяться совсем не хотелось, и не хотелось больше сдерживаться. Марко положил ладонь на один золотистый персик, ощущая твердость соска и атласную гладкость кожи.
Глаза Сафоры были совсем рядом – колдовские, темные, блестящие, как бриллианты. Этот взгляд зачаровал, удержал властно, как цепью. Марко сжал руку, наслаждаясь упругостью женской плоти, а потом приласкал грудь, так удобно устроившуюся в его ладони.