Шел сентябрь 1939 г., первый месяц войны. Когда по радио передавали очередное сообщение об успехах в Польше, я всякий раз приходил в ужас от одной только мысли, что победа будет достигнута без моего участия. Получая письма от своих сослуживцев, писавших о первых сражениях и потерях, я просто терял терпение. Составляя бесчисленные прошения, докучая докторам, я настолько всем надоел, что мне в конце концов в начале октября позволили немного ходить, хотя, надо признаться, делать этого не следовало. Я все еще передвигался с помощью палочки, и нога по-прежнему оставалась в гипсе, когда мне в начале ноября разрешили присоединиться к эскадрону, дислоцированному в местечке Игель на границе с Люксембургом.
В первые недели после выхода из госпиталя и возвращения в родной эскадрон верховая езда, да и ходьба давались мне с трудом и были связаны с сильной болью. Рентгеновский снимок в декабре показал, что хотя кости срослись, но со смещением. Меня этот факт нисколько не встревожил. Главное – я опять в строю, и с этого момента никакие беды мне были больше не страшны.
Несколько месяцев мы провели готовясь к вторжению во Францию. В этот период мне было присвоено воинское звание прапорщика, и я отпраздновал свое первое военное Рождество в кругу своих боевых товарищей. В январе 1940 г. меня откомандировали в кавалерийскую академию, расположенную в Крампнице, близ Берлина. Всем новичкам пришлось пройти через суровые отборочные физические и психические испытания, и мы узнали, каким образом молодые офицеры могут заслужить уважение подчиненных солдат. Быть вожаком может не каждый; способности лидера нельзя приобрести в процессе постоянных упражнений. Умение руководить людьми – врожденное качество, оно или есть, или же его нет, и тут уж ничего не поделать. Однако в любом случае полезно иметь под рукой некие общие правила и решения для типичных ситуаций. Командир нашего отделения, подполковник Ленгерке, погибший позднее под Сталинградом, сталкиваясь с проявлением высокомерия со стороны молодых лейтенантов и прапорщиков, любил повторять: «Хорошо воспитанного и порядочного человека всегда отличают скромность и благородство».
Во время весьма напряженных классных и практических занятий, посещений берлинских театров, музеев и концертов я не переставал думать о своем родном эскадроне. Когда обучение завершилось и были объявлены результаты, я оказался в числе немногих, не произведенных в лейтенанты. В итоговой характеристике, зачитанной и прокомментированной моим офицером-инструктором, которого я терпеть не мог, было записано: «Прапорщику Герхарду Больдту присущи заносчивость и несдержанность в поведении. Ему следует сначала проявить себя на фронте». Нечего скрывать, тогда я был очень рассержен и разочарован. Но, оглядываясь назад, нужно согласиться, что этот эпизод пошел мне на пользу.