Каждое утро он отправляется на верховую прогулку в Тиргартен с одним или двумя спутниками. В свежем апрельском воздухе они едут рысью в сторону Зигезаллее, вдоль которой выстроились статуи тридцати двух прусских монархов. Эта аллея пересекает парк с севера на юг. Потом Рем переводит коня на шаг и, опираясь на стремена и выпятив грудь, начинает разглагольствовать. Всадники проезжают мимо фонтана Врангеля, памятников Гете и Лессингу и, свернув на тропинку, ведущую в Потсдам, по которой люди предпочитают ночью не ходить, пересекают небольшой ручей, текущий в парке.
«Однажды апрельским утром, – вспоминает один из спутников Рема, – мы встретили группу высокопоставленных партийных чиновников. Рем проводил их взглядом и голосом полным презрения и недоверия произнес: «Посмотрите на этих людей. Партия уже больше не политическая сила, она превратилась в семейство старых времен. От людей, подобных этим, может быть, и была какая-то польза до нашей победы, но теперь они стали мертвым грузом. Надо поскорее избавиться от них, только тогда можно будет начинать настоящую революцию».
Голос Рема звенит от возбуждения. Он пускает коня рысью.
– Но как же от них избавиться? – спрашивает его спутник.
– Для этого есть мои штурмовые отряды.
Это было сказано апрельским утром в Тиргартене в 1934 году.
Сторонники Гитлера – те, которые боятся длинных ножей убийц и которых люди большого бизнеса и канцлер считают оплотом порядка и законности, – знают, на что надеются Рем и его СА. А Рем и не скрывает своих надежд. 18 апреля 1934 года человек, к которому Гитлер обращается на «ты» и который командует самой крупной силой в Третьем рейхе, государственный министр и начальник штаба штурмовых отрядов, решает нанести публичный удар. Он созывает в Берлине официальную пресс-конференцию для представителей дипломатических кругов и иностранных корреспондентов. На конференцию явились все журналисты и послы. Когда встает Рем, приземистый и массивный в своей коричневой форме, в зале воцаряется тишина. Все понимают, что Рем на самом деле обращается не к ним, а к Германии, к своим товарищам по партии и Адольфу Гитлеру.
Сначала он говорит о принципах национал-социализма.
«Национал-социализм, – кричит он, – означает духовный разрыв с идеями Французской революции 1789 года». Все это давно известно, все это повторение того, о чем Розенберг, идеолог партии, говорит вот уже много лет. Напряжение ожидания спадает, собравшиеся решают, что переоценили Рема.