А то, что я не сразу попал в список подозреваемых после провала заговора 20 июля 1944 года, случилось лишь благодаря следующему обстоятельству: 1 июля у меня произошло заражение крови в тяжелой форме, и после кратковременного пребывания в местном лазарете я был переведен в госпиталь в Бреслау[25]. Обо мне, видимо, просто забыли, хотя за два или три дня до того меня в госпитале навещал полковник барон фон Фрайтаг-Лорингховен, чтобы проинформировать о намеченной на 20 июля акции. А потом не стали трогать.
Эти события до сих пор не перестают волновать умы людей. Появляются все новые воспоминания участников. Журналисты, писатели, ученые, да и много других лиц высказывают о них свое мнение. Я всегда придерживался того взгляда, что в нормальном демократическом обществе государственная измена остается государственной изменой. Она может быть нравственно оправдана лишь в одном-единственном случае, когда вызвана особо трудным, катастрофическим положением страны. Что касается моих друзей, которые отважились сделать такой шаг, то в данном случае я усматриваю как раз наличие такой трагической ситуации в Германии, вызванной фатально гибельным руководством Гитлера.
В течение суток из всех групп армий и штаба «Валли-I» в наш отдел поступала информация о противнике и положении на фронте, которая обрабатывалась соответствующими секторами в порядке подготовки к вечернему докладу командованию. Многие донесения требовали уточнений, иногда ставились дополнительные задачи. На основе всей информации вырисовывалась полная картина событий за истекший день и постепенно закладывалась основа для оценки обстановки. При этом большую роль играли уточнение различных деталей и обмен мнениями с офицерами службы «1-Ц» групп армий. То же самое можно сказать и о роли штаба «Валли-I», а также оперативного управления генштаба. Руководители секторов могли сравнивать свои соображения с оценками положения противника, поступавшими от офицеров службы «1-Ц» групп армий, и готовить концепцию проекта доклада с оценкой противника за весь отдел. Вечером, за час-полтора до обсуждения положения на фронте у начальника генерального штаба, я выслушивал доклады руководителей секторов. Обработчики докладывали положение дел в каждой группе армий, излагали свои соображения и приводили оценку положения. Основываясь на этих докладах, я определял генеральную линию в оценке противника за текущий день и отправлялся к начальнику генерального штаба. Для того чтобы успеть вовремя, приходилось очень часто работать в спешке.