* * *
Женский мастер Татьяна сооружает из волос своей клиентки, женщины бальзаковского возраста, нечто напоминающее сложное архитектурное сооружение эпохи раннего барокко. Дверь открывается, и в парикмахерскую входит Анна.
– Привет, Танечка, извини, я не предупредила. Но мне срочно.
– Привет! Ты что-то зачастила. Что, опять депрессия?
– По крайней мере, это лучше, чем пить нейролептики и антидепрессанты. Ты и шопинг – мои лучшие лекарства. И главное – никаких побочных эффектов.
– Разве что для кошелька.
– Мой кошелек это переживет.
– У тебя еще есть место в шкафу? Я тут видела одно умопомрачительное платье.
– В моем шкафу всегда найдется место для хорошей шмотки. Знаешь, вот если бы можно было хранить в гардеробе страхи, развешивать их там на плечиках, примерять, надевать по будням и разным особым поводам, перетряхивать, освежать, пересыпать нафталином… равного моему – не нашлось бы гардероба в жилищах трудоспособного населения страны.
– Чего ты боишься?
– Ты будешь смеяться: боюсь, что жизнь так и пройдет.
– А… Мне бы твои заботы… Тебе надо заняться йогой: отключить телефон, сознание, сидеть медитировать…
– А главное – не нажираться на ночь, как я обычно это делаю! Ты знаешь, вчера по телевизору сказали, что Вселенная сужается.
– Да ты что?!
– Я давно это почувствовала! Понимаешь? Я знаю, она сузится до размеров нашего города. Более того, это уже практически произошло.
– Тебе надо лечиться. В хорошем смысле. Поехать куда-нибудь к морю, к пальмам… Просто убедиться, ну, в том, что не все еще… как бы сузилось. Кстати, чуть не забыла! Собиралась тебе сегодня позвонить. Помнишь, ты просила меня кое-что разузнать. Да ты садись. В ногах правды нет.
– Правды нет и в том, на что я сяду, – вяло шутит Анна. – И что?
– Есть такой человек. Живет с мамой в однокомнатной квартире, денег у них, судя по всему, кот наплакал, разведенный. Еврей. В общем, то, что тебе надо.
Женщина с невероятным сооружением на голове в большом недоумении смотрит в зеркало на Анну.
Таня с расческой в зубах, как джигит на празднике курбан-байрам, совершая ритуальный танец над головой своей жертвы, продолжает:
– Он мой сосед. Есть только одна проблема. Кажется, он не дурак выпить.
– Еврей – алкоголик? – удивляется Анна.
– Я не говорю, что алкоголик, но как-то иду я домой поздно, вечером у нас там ни один фонарь не горит, и только четыре прожектора освещают памятник Ленину. Смотрю, он стоит на свету, у памятника – совсем хороший и пиджачок обтрушивает. Увидел меня и говорит: «Я себя под Лениным чищу».