От мрачных мыслей меня отвлек младший лейтенант Дзоило Цорци, который, широко улыбаясь, подошел ко мне. Я был очень рад его видеть. Он, как и я, был из Вероны и за месяцы пребывания на русском фронте успел стать моим лучшим другом. Главный офицер наблюдения и связи 60-го батальона, Цорци вместе со мной проходил обучение в Монкальери. Так же как Марио Беллини, Антонини и я, Цорци прибыл в Россию в июне.
Когда началось отступление, он со своими людьми – остатками 1-й батареи 80-го пехотного полка – находился в деревне Монастырщино, расположенной неподалеку от Абросимова в окружении секуляризированных монастырей.
Судя по его рассказам, им удалось ускользнуть в последний момент. Орды узбеков долгое время преследовали их по пятам.
С тех пор как четыре дня назад начался бой, я ничего не слышал о Цорци. Поэтому мы оба были счастливы увидеться снова. Хотя при таком морозе страшно лишний раз раскрыть рот, мы долго не могли наговориться. А тем временем колонны вновь начали строиться.
* * *
На землю опустилась ночь. Стало еще холоднее. Чтобы не превратиться в ледяной столб, приходилось постоянно двигаться.
Сначала Цорци и я ходили взад-вперед рядом с нашей колонной, потом принялись прыгать и хлопать себя ладонями по плечам в тщетной попытке согреться. Конечно, это было утомительно, но помогало не замерзнуть насмерть.
Я видел, как страдал майор Беллини. Он хуже, чем кто бы то ни было из нас, переносил мороз. Со мной он разговаривал довольно сухо. Создавалось впечатление, что я виноват в том, что ему пришлось покинуть теплое помещение. Если бы я не выяснил местонахождение «гарнизонного штаба», мы бы так и сидели в избе.
А тем временем столбик термометра продолжал опускаться.
Какая температура была той ночью, по-моему, не знает никто. Для каждого из нас мороз превратился в личного врага, безжалостного убийцу, подкрадывающегося одновременно со всех сторон. Он заставлял нас испытывать ужасные страдания, медленно и неустанно высасывая из нас жизнь. Ему некуда было спешить, он знал, что мы никуда не денемся, и наслаждался своей безраздельной властью.
Как часто впоследствии мне доводилось испытывать такие же ощущения…
* * *
Изредка мы позволяли себе на несколько минут присесть, но очень скоро вскакивали и снова начинали двигаться. Даже самая короткая передышка приводила к тому, что ноги теряли чувствительность.