– Нет, это я про рузу. Больно ей было, наверное, когда ты руку отрубил?
– Конечно, больно! Это же рука! – согласился Кьетт машинально, продолжая думать о своем.
Снурл горестно вздохнул. Помолчал. Еще раз вздохнул.
– А как же она теперь будет, без руки?
– Подумаешь! Новая отрастет. Это же руза! – отмахнулся нолькр, его судьба ночного чудовища не волновала нисколько, он вообще не понимал, к чему о нем столько разговоров вести.
Но тут в их диалог вклинился возмущенный Иван.
– Что значит – новая отрастет?!
– То и значит! – Кьетт уже начинал раздражаться. – Начнет расти новая рука на месте старой, сначала маленькая, потом все больше и больше. И вырастет наконец длинная и красивая. «Регенерация» называется. Как хвост у ящерицы.
– Тогда зачем ты ее отрубал? – вскричал человек свирепо.
Нолькр вскинул на него округлившиеся глаза. Раздражение у него пропало, одно удивление осталось.
– А ты хотел, чтобы она ею до утра у нас в комнате махала? Дуло же из окна!
– Я хотел, чтобы ты эту тварь убил! Чтобы она больше на меня не охотилась! Не конечности рубить, а проткнуть ее надо было, прямо в сердце, или какие там у ваших руз жизненно важные органы!
– Вот видишь, какой он у нас жестокий! – обращаясь к Влеку, заметил Кьетт. – А говорит, будто не некромант. А самому только бы убивать направо и налево.
Снурл скуксился окончательно.
– При чем тут жестокость? – заспорил Иван. – Речь идет о самосохранении! Эта тварь охотится на людей! И я не желаю, чтобы она оставалась в живых! Все рузы должны передохнуть!
Кьетт хихикнул, отвернувшись, – разговор начинал его развлекать. Такая уж натура у нолькров, что хлебом не корми, дай поехидничать.
– Мало ли кто чего желает. Ты у Болимса Влека спроси, к примеру, – он наверняка мечтает, чтобы передохли все нолькры. Правда, Влек? Только честно?
– Да… Нет… Не все… – совсем стушевался тот, принялся на нервной почве колотить хвостом по крупу своей кобылки, та чуть не понесла, спасибо, Кьетт успел поймать под уздцы.
– Вот видишь! Ты чуть не довел его до беды своими жестокими разговорами! – бессовестно обвинил он Ивана. – Впредь думай, что спрашиваешь и у кого! Снурлы – ранимые существа, не то что вы, некроманты.
Вот и поговори с ним! Спорить с нолькром – себе дороже, пришел к печальному выводу Иван.
Постепенно походная жизнь входила в свою колею. Все большее и большее расстояние преодолевали путники за день. Болимс Влек перестал падать без чувств, и в этом была заслуга Кьетта Краввера.