Ашната включила маленький ночник, который тут же зажёгся и озарил комнату светом. Его зелёный свет был очень слабым. Ночным. Он создавал атмосферу уюта и домашнего тепла. Вообще в комнате ничего не говорило о временном пребывании здесь двух девушек. Запах блинчиков, небольшой телевизор, малиновый конфитюр и пачка зефира на столе дополняли и без того приятную обстановку. «Кусочек дома» витал в воздухе, хорошенько приправленный запахом ванили.
За окном было темно. Лишь тонкий лунный свет старался пробиться сквозь густой туман, растворяющий в себе деревья. Ашната любила смотреть ночью на небо, но сейчас, задёрнув плотно занавески, она только мельком посмотрела наверх, и, ни о чем не думая, закрыла шторы. Обычно, она загадывала желания, смотря в ночное небо. Ей казалось, что каждая звезда слышит её и знает, что ей нужно. Но сейчас её заплаканное лицо, отяжелевшие от слез веки не были готовы смотреть туда, где исполняются желания. Открыв дневник, она судорожно начала что-то записывать. Писала она быстро. Через минуту она писала еще быстрее. Со стороны эта игра наперегонки с собственной болью выглядела довольно нелепо. Она писала, сбиваясь: что-то зачеркивала, переписывала, после чего оставляла тетрадь и плакала в подушку. Утирая слёзы, она продолжала писать дальше. То шмыгая носом, то поправляя налипшие на щеки волосы, она писала, писала, писала. Наконец, отложив тетрадку в сторону, она выдохнула. Свинцовые от слёз веки распахнулись. Серо-голубые глаза хрустальной чистоты посмотрели на ночник. Вокруг него летал мотылек. В разрушающей сознание тишине, она слышала, как хлопают его крылышки. «Я мотылек, летящий на свет, который вот – вот обожжется и умрет. Но умрет, зная, что такое любовь», – Ашната вспомнила его слова. Они пульсировали в голове. Стены шептали ей эти же слова. Отовсюду слышался его голос. Взяв подушку, она поднесла её к лицу. Откуда там его запах? Он был повсюду.
Отбросив подушку, она подошла к окну. Было невыносимо сидеть на одном месте. Отодвинув штору, она смотрела на совершенно чистое небо. Туман рассеялся. «Как в природе все просто. Был туман – и нет тумана», – подумала она и снова заплакала. Облокотившись о подоконник, она закрыла глаза. Снова он. «Буду стоять у окна и смотреть на небо. Так мне легче», – переминаясь с ноги на ногу, подумала она. Смотря на ночной город, девушка чувствовала себя еще более одинокой. В окнах почти не было видно света. Все общежитие спало и только на вахте мерцал слабый огонек. Охранники не спали никогда. А весь город спал. Даже трава под её окном видела свои сладко-зелёные сновидения. Все казались ей счастливыми. Все, и даже деревья, избавившиеся от густого тумана. И только она – девушка у раскрытого окна, смотрящая на ночной мир заплаканными глазами, чувствовала себя несчастной.