– Мне ка-кажется, вы очень кри-критично относитесь к нему.
Вот моя отвратительная черта уже успела себя проявить. Стоп. Зачем ты вылезла опять? Предательский червь. Всегда мне больше всех надо. Всегда нужно заступиться за слабого, защитить обиженного. А кому это нужно? Мне? Улитке? А может вам – слабые и униженные? Нет. Это то, что должно было остаться там, на месте моего побега. Там, где меня больше не будет. Никогда.
– Ни одна баба к нему не ходила, – наклонившись, она шепнула мне на ухо. Будто кто-то мог нас услышать.
– Ну и что? Мо-может вы просто не в ку-курсе.
– Да как же так. Мы то с пелёнок все знаем друг друга. Если бы кто ходил к нему, я бы знала.
Ненавижу, когда люди суют свои носы в чужие дела. Я думала, это удел больших городов. Хотела убежать от этого в самую тьмутаракань, а вот, как видно, нет. И здесь эта плесень разъедает людей.
– Вот у вас дети, дом, огород, за-заботы. Почему Вам инте-те-тересно то, что Вас не ка-ка-касается вовсе? – в сердцах я огрызнулась ей и сразу же пожалела об этом.
Передо мной сидела женщина, у которой под ногтями виднелась забившаяся грязь, в передних зубах, как красные ленточки на празднике, красовались прожилки съеденной на завтрак колбасы, из подмышек неприятно пахло потом, она толком не умела строить предложения, не говоря уж о грамотности, но было в ней что-то хорошее. Я видела это. Чувствовала. Она любила своих детей. За такую любовь человеку прощается всё. А собственно, кто я такая, чтобы прощать эту деревенскую женщину, которая, по сути, не может быть такой же, как я. Почему я имею право думать дурно о ней? Зачем рассматривать её натруженные руки? И стоит ли заглядывать ей в рот? Может, стоит хоть изредка пренебречь правилами и просто наслаждаться тем, глядя на что теплеет на душе? Ведь что-то заставило меня тогда заметить обычную женщину с двумя ребятишками. Мне не просто захотелось помочь им, дав денег. Мне было приятно смотреть на них, слушать их речь, наблюдать за тем, как маленькие ручонки утопают в шершавой ладони матери и, находя там приют, прижимаются еще сильнее. У них всё, как должно быть. Мама-защита, броня, надёжный тыл, который так необходим ребёнку… Да не только ребёнку. Человеку в любом возрасте. Именно рядом с матерью ребёнок обрастает панцирем. Только мать способна окрылить своего детёныша. Разве не так? Мама… это сладкое слово. Не доступное для меня в детстве, запретное в юности и забытое мной сегодня. Запретное и такое желанное. Слова «папа» я никогда не знала в принципе. Но его нехватки почему-то совсем не ощущалось. Была ли я ребёнком? Была ли я