– Господин, ваше шампанское, – несмелым голоском, Маша поставила на стол поднос, боясь поднять глаза. Ей не хотелось смотреть на хозяина. Но он не спешил отпускать ее.
– Ну что? Что такое? Сильно задело? – похлопав несколько раз по спинке дивана, он подозвал её к себе, как собачонку.
– Нет, господин. Болит немного, но скоро пройдёт, – она сидела ровно, как натянутая струна, а внутри была так напряжена, что казалось еще минута и пружины выпрыгнут из обмякшего тела.
– Да расслабься ты, – резким движением он откинул её назад, чтобы она сидела, облокотившись о спинку дивана.
– Ваша пепельница совсем полная. Её нужно почистить, – она хотела было встать, но он жадно схватил её за руку и оставил сидеть рядом с собой.
– Сидеть! Кому сказано. Разве я тебя отпускал, глупая? – вцепившись в её колено сказал он и громко цыкнул.
Его рука медленно скользнула выше, вторая уже грубо массировала пышную грудь, которая от частого дыхания девушки то и дело поднималась.
– Вот так и дыши. Грудь наливается, как мне нравится. Да, мне очень нравится, крошка, и ты знаешь об этом, – выпалил он и раздвинул её ноги так, что ей от стыда хотелось провалиться сквозь землю. Это было видно по её смущённому лицу.
Ловким движением он сорвал с неё нижнее белье и положил себе в карман.
– Ну расслабься ты. Давай пошалим немного, ну самую малость. Ты такая аппетитная, – он уже не понимал, что говорит.
Пьяные глаза возбуждённого мужчины видели сейчас только одно. Крепко сжимая ягодицы молоденькой девушки, он жадно причмокивал, а его голова между её ножек то и дело поднималась и опускалась.
– Ты хоть и глупая, но вкусная, – рухнув на диван, сказал он. – Давай за работу, – дотянувшись, он шлёпнул ее по влажному животику, взял за волосы и потащил в свою сторону. Потом снова завалился обмякшим мешком на диван и расстегнул ширинку.
– Я хочу удовольствия. Детка, постарайся для любимого хозяина. Если зайдет Аннабель, сразу убирайся из комнаты, я все решу сам. Ну давай-давай, чего ты ждешь?
Что оставалось делать беззащитному созданию, оказавшемуся в лапах богатого дикаря. Да что там дикаря, настоящего чудовища. Всё, что он вытворял с девушками, здесь на моих глазах, я рассказывать не буду. Я устала. Устала носить эту боль в себе. С детских лет и до недавних пор я наблюдала эти жуткие сцены, в каждой из которой отчим себя проявлял, как зверь, которому было чуждо что-то человеческое. Мать знала о его оргиях, но даже не пыталась что-то исправить. Главное, что со временем Оле-Оле избавил её от необходимости принимать участие в его вакханалии. Наверное, за это она была ему очень благодарна.