Фобия мужского груминга не имеет ничего общего ни с Писаниями, ни даже с устной традицией, а являет собою нечто вроде неписаного кодекса нормальномужия, в Соединенных Штатах распространенного настолько же широко, как и в Иране. Среди масс, живущих в нашей глубинке, тот факт, что реальные мужики нигде ничего себе не выщипывают, даже не подлежит обсуждению… настоящий мужчина может питаться пирожными с кремом или ездить на «Вольво», но ни в каком разе не станет намазываться депиляторными кремами или тайком бегать в салоны красоты на электроэпиляцию и процедуры с горячим воском. Волос у него должен расти совершенно естественным образом, там, где ему расти должно по божьему промыслу или по велению переменчивой Фортуны, но без всяких внешних интервенций.
Настоящий мужчина стрижется и бреется почти с таким же религиозным упорством, с каким мусульмане, сикхи и хасиды этого не делают. Именно на стрижке и брижке мужчина, считающий себя настоящим, проводит решительную черту. Брови, клумбы на груди и шерсть на спине, по его мнению, должны расти свободно и бесконтрольно, как трава на заброшенной стройке. Как ни странно, но такой порядок вещей считается абсолютной нормой, будто все эти случайные атавизмы являются неотъемлемой частью божественного плана, регламентирующего жизнь любого настоящего мужчины, и удаление их будет проявлением греховного дамского тщеславия.
Настоящий мужчина стрижется и бреется почти с таким же религиозным упорством, с каким мусульмане, сикхи и хасиды этого не делают.
Иной мужчина позволяет парикмахеру выстригать волосы, торчащие из носа и ушей, но ему стоило бы воздержаться от этих аспектов груминга. В некоторых случаях, особенно среди мужчин почтенного возраста, мы можем наблюдать разрастание бровей до масштабов, встречавшихся у членов советского Политбюро. Нет никаких сомнений, что движителем такого бурного роста является тот предзакатный тестостероновый взрыв, благодаря которому еще и простата выходит размерами далеко за привычные рамки, а следовательно, все эти феномены являются продуктами нашего мужского естества, такими же признаками маскулинности, как хрипотца в голосе или жесткая, как стальная проволока, щетина. А еще, будучи одним из главных инструментов в нашем арсенале выразительных средств, эти колючие султанчики значительно облегчают мужчине задачу безмолвной сигнализации окружающему миру о своих подозрениях, недовольстве или состоянии предельной концентрации. В голову так и просится образ вирильного джентльмена на седьмом десятке, нежно мурлычущего своему отражению в зеркале: «Ну, не восхитительны ли они у меня?» Хмм.