Тайны Османского двора. Частная жизнь султанов - страница 10

Султан освободил из плена ряд знатных греков, ранее подвизавшихся при дворе последнего византийского императора или занимавших высокие государственные посты. Среди них был и князь Лука Нотарас, который во время осады командовал греческим войском. Нотарас был схвачен в тот момент, когда он пытался пробиться к своему дому, чтобы защитить больную жену и детей. Его держали под домашним арестом, пока за ним не послал Фатих. Нотарас подтвердил худшие подозрения султана по отношению к великому визирю, рассказав о том, как Халиль-паша принимал взятки от византийцев. По приказу Фатиха Халиль был тут же арестован и брошен в тюрьму, после чего его, прежде чем обезглавить, более месяца подвергали пыткам. Тем временем Мехмед II оказывал Нотарасу знаки уважения, так как подумывал о том, чтобы назначить его комендантом города. Однако у князя было слишком много врагов среди высокопоставленных греческих пленников, которым удалось оклеветать Нотараса перед султаном, и по приказу последнего Нотарас и его два сына были обезглавлены.

Крепость Едикуле или «Семибашенный замок»

Фатих назначил бея Караштарана Сулеймана надзирать за ходом работ по восстановлению и заселению Стамбула, после чего вернулся в Эдирне, прибыв туда в сезон сбора урожая, если верить Критовулу. В последующие недели Фатих принимал в Эдирне иностранных послов, среди которых были венецианцы, сербы, албанцы, греки, египтяне, персы и турки-карамани-ды. Все они стремились завязать дружественные отношения с юным победителем. Один из венецианских эмиссаров, Джакомо Лангуси, описывает его следующим образом:

«Государь, Великий турок Мехмед-бей, – юноша двадцати шести лет [в действительности ему было двадцать два года], хорошо сложен, роста скорее высокого, чем среднего, искусен в обращении с оружием, вида скорее грозного, чем кроткого, редко улыбается, подозрителен, отличается большой щедростью, упрям в преследовании своих планов, храбр во всех начинаниях, так же жаждет славы, как Александр Македонский».

Описания Мехмеда II, сделанные самими турками, обычно не что иное, как панегирики, составленные в очень цветистых выражениях, хотя хронист XVI в. Мустафа Али отмечает, что в 1454 г. по возвращении из очередного похода «Мехмед провел много ночей, развлекаясь с ясноглазыми, похожими на фей молодыми рабынями, а днем он пьянствовал с ангелоподобными пажами». Однако вслед за этим хронист пишет, что «лишь со стороны могло показаться, что Мехмед погрузился в праздность и наслаждения; в действительности он трудился, ведомый чувством справедливости, над тем, чтобы ослабить гнет, под которым находились его подданные по всей стране».