Конечно, в сложившейся обстановке не могло быть и речи о планомерном отрыве войск от противника, несмотря на заранее проведенную подготовку. Теперь осуществление этих маневров полностью зависело от противника. Они могли осуществляться лишь шаг за шагом. Речь шла уже не об отводе войск, а, скорее, об отступлении с боями.
* * *
В связи со сказанным выше я считаю необходимым внести поправки в некоторые заявления бывшего начальника Генерального штаба генерал-полковника Гудериана, содержащиеся в его мемуарах. В частности, там говорится следующее: «Антонеску предложил со своей стороны оставить Молдову и отойти на линию Галац – Фокшаны – гребень Карпат, если этого потребуют общие интересы союзников». Гудериан утверждает, что это было сказано во время визита Антонеску в ставку Гитлера 5 августа 1944 г. И далее Гудериан пишет: «Я немедленно довел это великодушное предложение до сведения Гитлера, а позднее напомнил ему о нем. Гитлер с благодарностью принял предложение Антонеску и, как мы еще увидим, сделал из него свои выводы».
По этому поводу следует заметить, что выводы были сделаны, к сожалению, не своевременно, а лишь 22 августа, то есть тогда, когда было уже слишком поздно. Гудериан подтверждает далее, что он получил мое письмо с требованием об отводе войск группы армий. Вот что он говорит по этому поводу: «Назначенный в конце июля командующий группой армий "Южная Украина” генерал-полковник Фрисснер, сменивший Шёрнера, разделял точку зрения Антонеску и вскоре после его визита прислал в Ставку Верховного командования на имя Гитлера предложение отвести войска на линию Галац – Фокшаны – гребень Карпат». Кстати, такое предложение неоднократно вносилось мною и раньше.
Далее Гудериан пишет: «Он (Гитлер) решил в виде исключения дать свое согласие, однако поставил отдачу окончательного приказа в зависимость от того, будут ли получены конкретные доказательства намерения противника начать наступление. До тех пор следовало удерживать прежние позиции»[95].
По этому поводу стоит заметить следующее: я никогда так и не узнал о том, что Гитлер согласился с моим предложением. Напротив, все мои просьбы и требования отклонялись. Если свое решение согласиться на отвод фронта Гитлер поставил в зависимость от «конкретных доказательств намерения противника начать наступление», как об этом пишет Гудериан, то очевидно, что наши неоднократные предостережения не доводились до сведения Гитлера. Но ведь Антонеску тоже говорил Гитлеру о готовящемся наступлении русских. Уже одно это могло заставить Гитлера принять необходимое решение!