В причудливом сплетении соперничающих амбиций, постепенно изолировавших Гитлера в последний, маниакальный период его правления, власть Гиммлера носила характер наиболее тайный, власть Геринга была наиболее бросающейся в глаза, а Геббельса – наиболее саморекламируемой. Геббельс вообще выступал как вечный организатор громких кампаний и почти не скрывал своего желания быть гражданским вождем Германии, покуда Гитлер оставался ее военным лидером. Непостоянная, эгоцентричная натура рейхсминистра требовала постоянного появления на публике и потоков лести; быть центром всеобщего внимания, находиться во главе того или иного начинания доставляло ему ни с чем не сравнимое наслаждение. Больше всего ему хотелось быть признанным и Гитлером, и немецким народом в качестве второго человека в Третьем рейхе, незаменимым управляющим государством при Гитлере.
Что касалось Геринга, то постоянные неудачи люфтваффе, понемногу проигрывавшего борьбу за господство в воздухе, означали гибель его репутации воздушного аса-весельчака, самой популярной и колоритной фигуры среди всей нацистской верхушки. Подверженный резким перепадам настроения (в том числе и из– за пристрастия к наркотикам), он тоже чувствовал себя в высшей степени неуверенно и постоянно нуждался в самостимуляции. Геринг наслаждался получением бесконечных руководящих должностей от фюрера, которого одновременно и боготворил, и боялся, или обращался к своей коллекции произведений искусства, собранной им как благодаря частным подаркам, покупкам, так и с помощью обыкновенного грабежа, которая к концу войны оценивалась приблизительно в 30 миллионов английских фунтов. Несмотря на существенное охлаждение к нему Гитлера, Геринг до последних дней оставался номинальным преемником фюрера. Правда, после 1943 года реальная власть, которой он обладал, уменьшалась день ото дня, однако сам Геринг этого уже не замечал. Он слишком привык потакать своим слабостям и незаметно для себя оказывался все дальше и дальше от реальных вопросов военного строительства и управления экономикой.
Именно Гиммлеру – идеалисту без идеалов, самому нерешительному и в то же время самому педантичному человеку в нацистской иерархии, неуверенному в себе и, одновременно, воинственному и любящему власть – выпало сосредоточить в своих руках всю полноту тайной власти в нацистской Германии. Но для него это обернулось личной трагедией, ибо, любя власть, он оказался абсолютно не способен правильно ее использовать. Одно упоминание его имени внушало ужас миллионам людей, однако сам Гиммлер трепетал и утрачивал дар речи, если Гитлеру случалось распекать его за какое-то пустячное упущение или промах. Он обладал властными манерами, но под ними скрывалась обыкновенная трусость: в присутствии личностей более сильных или тех, от кого он зависел – будь то Гейдрих, Шелленберг или даже его личный массажист Феликс Керстен, который один был в состоянии справиться с приступами хронических желудочных колик, развившихся у Гиммлера на почве постоянного нервного стресса, – он сразу терялся и сникал. Все же к концу войны из всей нацистской верхушки именно Гиммлер сохранил у себя больше козырей, чем кто бы то ни было, и потому считался наиболее вероятным преемником Гитлера в случае его падения.