Предложили искупаться в бочке, наполненной кровью. Отказался, хотя Гилев и утверждал, что это очень полезно для здоровья. Как представил себя всего в… в этом, даже передернулся. Отшутился, что лютеранская вера не позволяет. Принтц удивился, но ничего не сказал. Гера-злыдень еще полдня ржал, гад.
После Хабаровки широкая, хоть и непригодная для повозок дорога превратилась в узкую тропку. Отряд растянулся так, что безсоновским казакам можно было спать лишних часа три, пока наступала их очередь выдвигаться. Каменистая ниточка вилась и изгибалась, обходя препятствия. Случалось, что авангард мог свободно переговариваться с пушкарями, находясь тем не менее верстах в трех впереди. Так продолжалось два дня, пока тропа не вывела нас на берег Катуни, к переправе.
На берегу буйной реки жил хитрый русский мужичок. Ловил рыбку, ковырялся в огородике, держал несколько ульев. А еще владел двумя лодками. Возможно, самыми большими по размеру плавсредствами от Бийска до Пенджаба. Не знаю, где в этих неприветливых горах предприимчивый дядька нашел два столь толстых бревна, но размеры выдолбленных суденышек действительно впечатляли. По семь или восемь метров длиной и не меньше полутора шириной. Только я плохо себе представлял мою нервную кобылку, пересекающую Катунь на шаткой посудине.
Гилева занимали совсем другие мысли. На первую ярмарку в верховье Чуи мы уже опоздали, она прошла в первых числах июня. До начала второй – с середины июля до середины августа – оставалось три недели, а путь впереди еще лежал долгий. Одна только переправа через неприветливую и жутко холодную реку почти тысячи человек и вдвое большего числа груженых лошадей могла растянуться минимум на пару недель.
У бийского купца был вариант: в первую очередь перевезти торговый караван и, не дожидаясь отягощенного пушками и запасом провианта воинского отряда, рвануться к Кош-Агачу. Этим своим планом он и поделился с нами у костра в лагере, разбитом на берегу. Пришлось Принтцу приоткрыть завесу секретности и поведать отважному первооткрывателю о возможном нападении подконтрольных китайцам племенах аборигенов. И снова были упомянуты английские эмиссары как потенциальные виновники.
– И чего им на своем острове не сидится! – в сердцах брякнул я, даже не потрудившись задуматься.