Напомним читателю, что в начале 1834 г. господин Дантес никак не фигурирует ни в высшем свете, ни в пушкиниане, а вот личный конфликт между Пушкиным и Николаем I достиг высокой степени остроты и взаимной неприязни. Вот, к примеру, дневниковые комментарии Пушкина к балу в Аничковом, где его Натали впервые официально была представлена ко двору как жена камер-юнкера.
«В прошедший вторник зван я был в Аничков. Приехал в мундире. Мне сказали, что гости во фраках. Я уехал, оставив Н.Н., и, переодевшись, отправился на вечер к С. В. Салтыкову. Государь был недоволен и несколько раз принимался говорить обо мне: мог бы побеспокоиться, поехать надеть фрак и потом опять приехать. Покорите его». Из этого же дневника мы узнаем, что на балу у Трубецких царь заметил с иронией Наталье Николаевне: «Почему ваш муж прошлый раз не был, из-за сапог или из-за пуговиц?» Идет заочная пикировка между поэтом и царем. Пушкин делает вид, что не знаком с придворным этикетом и все время одевается невпопад. Не может же он напрямую сказать, что ему противно видеть Николая в кадрили со своей супругой. Николай Павлович в свою очередь язвит по поводу якобы отсутствия у поэта элементарного светского воспитания. А кто же передает Пушкину колкости императора в его адрес? Да совершенно ясно – «наивная» и «чистосердечная» Наталья Николаевна. Многие гадости, согласно этикету, императору не должно говорить в глаза подданным. А через жену этого подданного в легкой фривольной беседе с ней вполне допустимо. И Натали с энтузиазмом играет эту роль под флагом: «Я ничего не скрываю от своего мужа».
В этом ракурсе совсем по новому звучат слова умудренной в перипетиях светской жизни Долли Фикельмон: «В это время Пушкин совершал большую ошибку, предоставив своей молодой и слишком красивой жене одной выезжать в общество. Она рассказывала ему все. большое, ужасное неблагоразумие». Пересказывать мужу уничижительные реплики императора в его адрес – занятие двусмысленное. С одной стороны, жена выступает в роли добросовестного осведомителя собственного мужа. С другой стороны – осведомителем манипулируют: ему говорят ровно столько, сколько должен узнать Пушкин, и даже подчеркивают: «Покорите его». Двойным агентом не всегда становятся по собственной воле; иногда в двойного агента превращают сознательно.