В их совместном опусе есть маленькая главка под названием «Каков КПД на плахе?»: «Перед началом любого большого дела лично мы не можем избавиться от мерзопакостного ощущения, что вот-вот откроется дверь, и мы услышим: «Бизнесмен? Пожалуйте в кутузку!» И от скамьи подсудимых нас не убережет самый опытный адвокат: и обвинитель, и судьи будут действовать в соответствии с нормами Закона. Повышению КПД это, разумеется, не способствует».
Как они радовались, когда наконец отменили эту статью!
Откуда им было знать, что не пройдет и десяти лет, как в России к власти придет человек, который снова уложит бизнесменов на плаху, под Дамоклов меч, даже не меняя УК. Окажется, что довольно страха и марионеточного суда.
Тогда, на закате СССР, КПД был неплохим и на плахе. Да и плаха казалась бутафорской, как доживавший последние дни советский режим.
Михаил Ходорковский продолжал учиться: в Плехановском и Всесоюзном юридическом заочном институте[7]. В последнем занимался гражданско-хозяйственным правом.
«Учиться мы оба любили, в Плешку ходили вместе, – рассказывает мне Леонид Невзлин. – В юридический он мне ходить не предлагал – ходил один. Учился очень исправно, ему всегда нужны были знания. И график с детства, с ранней юности, держал очень четко: все вовремя, каждый час расписан. Для него это одна из основ – соблюдать график развития. Поэтому ему на все хватало времени.
В отличие от многих других, например меня.
Моя работа у Ходорковского занимала почти 24 часа в сутки. Но отчасти потому, что я не столь рационален. Он очень мало времени тратил на несущественные вещи: обсуждение, психологические моменты, посиделки с людьми, выстраивание отношений. Он достигал цели и шел дальше».
В 1988 году Ходорковский окончил Плехановский институт и получил диплом по специальности «финансист».
Говорят, что, уже возглавляя «ЦНТТМ», он продолжал подрабатывать плотником в фирме «Эталон».
«Я в тот период не был с ним близок лично, – вспоминает Леонид Борисович Невзлин, – не дружил, поэтому и про дворника, и про плотника знал, но больше из его рассказов. Он ходил по квартирам, делал встроенные шкафы, а утром вставал и убирал дворы. Не знаю, продолжал ли он тогда делать шкафы по субботам. Сомневаюсь, что потом у него было время, а на начальном этапе мог.
Деньги надо было зарабатывать. Он, как и я, выходец из простой, интеллигентской, советской, еврейской семьи. Я – еврейской, он – полуеврейской. Родители – люди предельной честности и отсутствия каких-либо дополнительных заработков, кроме работы. В результате – постоянная нехватка денег.