– Семьдесят тысяч за сто грамм.
– Что?! – Я давлюсь чаем, и Эрик хлопает меня по спине.
– Да. Он не продается в обычных магазинах. Его можно приобрести только на аукционе.
– Ты сумасшедший.
– Я просто люблю чай, – улыбается он и пожимает плечами.
Мы не можем себе позволить простую поездку за границу хотя бы раз, а он покупает чаи на аукционах. Получается, что за килограмм этого чая нужно отдать семьсот тысяч долларов! Это варварство!
Мы в полном молчании допиваем эту гадость, и я смотрю на него в ожидании, что он нападет на меня прямо сейчас. Но вместо этого он берет меня за руку и ведет куда-то наверх. Он открывает передо мной дверь и проводит в тихую комнату. Здесь мебель стоит больше чем мой заработок за 5 лет, и это меня смущает. В центре комнаты стоит большая роскошная кровать с белым шелковым постельным бельем. Все богачи спят в шелках?
– Держи, – он дает мне свою чистую рубашку.
Я вообще ничего не понимаю. Он собрался меня изнасиловать или что? Что ему нужно? Зачем я здесь?
– Зачем она мне? – Спрашиваю я дрожащим голосом.
Он же не будет меня заставлять заниматься с ним этим за счет в ресторане? Правда, ведь?
– Тебе нужно в чем-то спать. У меня нет пижамы твоего размера.
– Спать? Я ничего не понимаю.
– Там ванная, – говорит он, не слушая меня.
Я оборачиваюсь и вижу белую дверцу. Я вбегаю в нее стремглав. Смотрю на свое отражение.
«Тупица, надо было бежать изо всех сил, он не догнал бы тебя, если бы ты свернула в переулок!»
Я умываюсь и поласкаю рот. Меня раздражает неизвестность. Возможно, потому что Эрик такой красивый, великолепный, умный, шикарный и богатый, напыщенный. Идиоты всегда меня манили. Я собираюсь с силами и выхожу из ванной комнаты.
Эрик уже лежит под одеялом. Я переминаюсь с ноги на ногу.
– Ты почему не переоделась? – Спрашивает он, едва завидев меня.
– Я…
– Раздевайся, – немедленно говорит он.
– Я не буду раздеваться.
– Мне встать? – Говорит грозно он.
– Нет, нет! – Почти кричу я и медленно расстёгиваю пуговицы на блузке.
Я снимаю свою строгую юбку и затем блузку. Меня трясет, руки вспотели, в горле пересохло. Неужели всё будет именно так? Когда я тянусь к застежке бюстгальтера, слышу его предостережение:
– Нет. Не надо. Надевай рубашку.
Я надеваю рубашку и вопросительно смотрю на него.
– Иди сюда, – шепчет он.
– Я боюсь, Эрик.