К докладной записке был приложен список пенсионеров, с работой которых профессор Боголюбов должен был ознакомиться: «Список пенсионерам Императорской Академии Художеств. Месмахер Максимилиан Егорович, Архитектор. В Риме. Коссов Виктор Александрович, Архитектор. В Риме. Питерсон Людвиг Людвигович, Архитектор. В Риме. Попов Михаил Петрович, Скульптор. В Риме. Чижов Матвей Афанасьевич, скульптор. В Риме. Харламов Алексей Алексеевич, Исторический живописец. В Гааге. Шмелинг Рейнгольд Егорович, Архитектор. В Риме. Орловский Владимир Донатович, Пейзажист. В Риме. Семирадский Генрих Ипполитович, Исторический живописец. Мюнхен. Дмитриев-Оренбургский Николай Дмитриевич, Жанрист. Дюссельдорф». [17, c.105]
В марте 1872-го года Боголюбов пишет из Рима товарищу президента Академии Художеств. В письме сообщает о художественной жизни в Риме, деятельности русских художников и архитекторов, подробно описывает их работы: «№693 27 марта 1872. Ваше Императорское Высочество. Не совершенно восстановленное здоровье не дозволило мне исполнить скорее мое поручение касательно пенсионеров Академии, которое ныне имею честь представить на Ваше милостивое разсмотрение… <…> Рим, 25 марта 1872г.
Ваше Императорское Высочество! Желая исполнить в точности возложенное на меня лестное поручение посетить за границею всех пенсионеров Академии Художеств, я должен был на мое знакомство с ними употребить некоторое время, чем и оправдываю проистекшее замедление в моем отчете. Всех пенсионеров в Риме оказалось семь: четыре архитектора, два скульптора и один пейзажист. (7.) Пенсионер Пейзажист г. Орловский. Г-на Орловскаго тому назад год и восемь месяцев как я оставил в Париже, куда он только что приехал из России, по получении звания пенсионера. Встретив его здесь и посетив его мастерскую, я нашел в ней шесть начатых картин из коих две ныне уже отосланы в Академию Художеств для заявления о его деятельности, а другие очень близки к окончанию. Но труд г. Орловскаго более обозначается в этюдах, которых насчитываю до пятидесяти, из коих половина очень доброкачественны. Считая г. Орловскаго своим учеником, я смотрю на работы его с (полною?) строгостью и смею сказать, что он обладает большим талантом, но по несчастной кипучей своей натуре хочет сделать вдруг слишком много, что всегда бывает нехорошо. Так работал некогда и я сам, пока не оставил Италию и не поехал учиться серьезно на север Европы, во Францию или Германию глядя на мастеров, покойно преданных своему делу и не раздражающихся постоянно прекрасною природой Италии, но разрабатывающих ее с сделанных этюдов в мастерских (которыхъ нрб. просвещенных). Результат слов моих давно оправдывается, ибо кроме г. Усси во Флоренции и Морелли я не знаю ни одного замечательнаго художника в Италии. <…> Вследствие чего, по совету моему г.Орловский намерен ехать прежде на этюды, а потом на зиму опять поселится в Париже, где под влиянием глубоких пейзажистов, каковы Юлий Дюпре, Добиньи, Коро и прочие, может серьезно вникнуть в исполнение и простоту картины, а также обратить внимание на серьезный колорит, составляющий неоспоримо превосходный отпечаток французской школы. В заключение должен сказать, что г. Орловский находится в переходном состоянии своего художества, но обладая (непреодолимым) желанием идти вперед, следуя этому пути, дает собою ожидаемый хороший результат и тем оправдает себя в своем замедленном отчете перед Академиею». [18, c.116-117]