- Я об этом не подумал, - быстро ответил Дейке, и вдруг она впервые отчетливо ощутила, как он врёт. И с большим удивлением посмотрела на опекуна.
Тот спрятал глаза:
- Ты уже умеешь различать ложь? Я и не знал, что твои занятия по телепатии продвинулись так далеко… ты молодец.
Лиска смотрела на Дейке, который вдруг стал копаться в бумагах на столе так, словно искал архиважный документ. Он продолжал прятать от неё глаза и бормотать ерунду про её успехи на занятиях, но её возмущение от этого лишь возросло:
- Дейке! Ты солгал мне! – наконец, прямо сказала она.
Горианец замер, вздохнул и поднял на неё взгляд:
- Ну… да. Прости. Пойми, я очень хотел, чтобы ты полетела со мной, но я не хотел, чтобы ты меня потом проклинала. Я старался не соблазнять тебя прелестями жизни на Горре, а дать минимальную взвешенную информацию.
Он скосил взгляд на её коммуникатор и с тяжёлым вздохом добавил:
- Тебе, возможно, будет нелегко найти с ним общий язык… наверняка, будет нелегко, хотя вы и подходите друг другу – иначе не было бы предложения.
Чем больше Лиска на него смотрела, тем больше у неё сворачивался холодный комок в животе:
- Ты с ним встречался уже, да?
Дейке не отвёл глаза, но слегка прикрыл их:
- Ну, да.
- И он не хочет помолвки, так? Его тоже заставили?
- Да.
- И он не хочет помолвки, потому…
- Потому что ты землянка.
- Дейке?
- Малыш, я не должен говорить больше, чем…
- Пожалуйста. Объясни мне прямо сейчас. Мне и так тяжело, - закричала она, вскочив с кресла. Если что-то и мучило её за месяц пребывания на Горре, так это недомолвки. Её учителя, Дейке, Меркес – все периодически смотрели на неё, словно на ребенка, ляпнувшего по незнанию какую-нибудь пошлость. И часто ничего не говорили вместо того, чтобы объяснить.
В первый день, когда Дейке сказал, что живёт один с сыном, она спросила, развелся ли он, и горианец вздрогнул. «Нет», - негромко ответил он, ограничившись этим. А потом она узнала, что разводов на планете почти не практиковалось. И если он жил с сыном один, это означало, что его жена умерла.
Ещё все смотрели на неё дико в первые дни каждый раз, когда она пыталась солгать – потом оказалось, что это невозможно в обществе телепата более высокого порядка. Недоговорить можно, но прямую ложь сразу чувствовали.
Лиска постоянно тревожилась, что делает что-то не так, и, как правило, не зря. Оставалось радоваться тому, что она жила фактически под домашним арестом – если бы ей пришлось выходить на публику, она бы моментально опозорилась. Но Дейке сразу пояснил, что в первое время кругом её общения останется он и преподаватели. На вопрос Лиски, почему, он лишь сослался на внимание прессы и нежелательную шумиху. А потом хотел сказать что-то ещё, но передумал.