Но вдруг со всех сторон от моей машины появились красные и желтые трассеры. Вокруг все закипело, как в дьявольском котле. Эти парни, очевидно, не опознали мой «Фокке-Вульф», или же это была атака с воздуха. Я быстро оглянулся назад.
Нет, на хвосте никого не было. Я резко спикировал и на малой высоте пролетел над летным полем. От волнения зенитчики не видели, что я покачивал крыльями. Видимо, придется покидать этот сектор как можно быстрее. Внезапно меня пронзила мысль, что над Парижем должны были быть вражеские самолеты. Почти тридцать минут я тщетно пытался установить связь с какой-нибудь наземной станцией, но их приемопередатчики не были настроены на рабочую длину волны, и я не мог ожидать никакой помощи с базы в Кёльн-Остхайме.[4]
Мимо меня по правому борту проплыла базилика Сакре-Кёр[5] – величественное сооружение в романо-византийском стиле на Монмартре. Дождь наконец прекратился, но погода была совершенно непригодна для полетов на малой высоте. Дрожащей рукой я вытер со лба пот, автоматически включил навигационные огни и начал выпускать сигнальные ракеты: красная, красная, красная. Я должен был приземлиться самое позднее через десять минут, поскольку топливо было почти на исходе. Сигнальная лампа на приборной панели[6] уже мигала некоторое время.
Существовала и другая возможность – Ле-Бурже,[7] большой столичный аэропорт, – сумасшедший хаос воронок от бомб и разрушенных боевых и транспортных самолетов. «Нет, Хейлман, ты не сможешь посадить истребитель с двигателем в две тысячи лошадиных сил на подобной поверхности. Ты не в разведывательном самолете типа Физелер „Шторьх“».[8]
Два истребителя приближались ко мне снизу. Я хотел уже нажать на спуск оружия, но распознал в них своих друзей. Покачать крыльями, подойти ближе. Они приближались крылом к крылу, словно робкие «кролики»,[9] включив свои бортовые огни – зеленый, красный, белый. С мрачной усмешкой я подумал о своем полетном задании: привести двенадцать машин с только что оперившимися пилотами как пополнение для III группы Jagdgeschwader 54.[10] Теперь это больше не имело значения. Я должен был приземлиться, пока у меня все еще оставалась такая возможность. Жаль, что я не изучил подробное расположение на карте парижских аэродромов, прежде чем вылетел на задание. Наш полет стал достаточно неожиданным, а опытный командир эскадрильи, фельдфебель, только что оправившийся после ранения, в тот полдень заявил с большим апломбом: «Держитесь лишь поближе ко мне, мальчики, и я приведу вас в Виллькобле».