К тому времени нас окутала темнота. Трое пилотов находились в кабине, у каждого был парашют, на случай, если придется «срочно покинуть машину». Полагаю, нет нужды говорить, что их единственный пассажир парашюта не имел. В кабине я был наедине с небольшим мешком почты и висящей вдоль стены постоянно клацающей цепью.
Во время полета мои пилоты постоянно попивали винцо – у них было много вина, и причем очень хорошего. Они по очереди выходили из пилотской кабины и, несомненно, прикладывались весьма основательно. Наконец один из них подошел ко мне с полной бутылкой. Я вспомнил о пулеметном обстреле, провожавшем мой самолет в Эритрее, подумал о том, в каком состоянии окажутся мои пилоты позднее, с благодарностью принял бутылку, немедленно опустошил ее и крепко заснул на всю ночь. Но утром я проснулся живой.
Было уже совсем светло. Мы летели над морем и приближались к земле, которая, по моему разумению, была Северной Африкой. Вскоре «савойя» приземлилась к западу от Эль-Агейлы для дозаправки. Я поблагодарил пилотов, которые отправились дальше в Рим, где они были приняты Муссолини и получили благодарность за свой смелый полет из Эритреи. На соседнем аэродроме мне был выделен маленький самолетик, который днем и доставил меня в Триполи. Я доложил генералу, что моя миссия в Восточной Африке завершена.
– Интересная история, – сказал генерал Паулюс, – действительно очень интересная. А что случилось с вашими моряками?
– Насколько мне известно, господин генерал, одной или двум итальянским подлодкам удалось обогнуть мыс Доброй Надежды. На них было несколько человек из состава германской добровольческой роты, а также старший офицер с яхты «Кобург». Другие корабли, я полагаю, были оставлены экипажами в основном в порту Массава. «Кобург» же, как я слышал по английскому радио, был потоплен около Маврикия.
По пути из Акромы к передовым позициям Тобрука Паулюс задал еще несколько вопросов об абиссинской и эритрейской кампаниях.
Я показал генералу Паулюсу наши важнейшие позиции, но намеренно не повел его осматривать их. Даже издалека постоянного артиллерийского огня противника было достаточно, чтобы представить себе ежедневную обстановку на передовой. И не надо было вести Паулюса туда, где рвутся снаряды, чтобы он понял, что этот фронт не похож на пикник.