Комиссар протянул руку и взяв Лию за подбородок поднял её лицо к себе. Её уже била мелкая дрожь, глаза были закрыты, но что заставило инквизитора прищуриться со вниманием, так это её облик. Огромные черные синяки вокруг запавших век, проступающий через бледную кожу череп… Кто-то словно пил из Лии кровь, причем регулярно. Или не словно.
– Нет, девочка, никто не причинит тебе вреда. Никто не будет тебя пытать… Ты сама нам поможешь, и себе тоже… – проговорил инквизитор задумчиво. – Брат Натан, подойди-ка сюда.
Интерн повиновался и тоже замер, глядя на мертвенное лицо девушки.
– На что это похоже, брат Натан?
– Десмодия?
– Возможно. Но почему именно она, наша сельская ведьма? Если только они не поддерживают личные отношения с реципиентом.
– Ведьма-донор?
– Сначала мы узнаем ведьма ли, и насколько ведьма. Как будем узнавать, брат Натан?
– Тесты на обрупцию.
– Совершенно верно. Твои предложения.
– Ну стандартно, по Мануалу. Фимиам, елей, и канон из Ритуалии.
– И только?
Брат Натан озадаченно замолчал, удостоившись от комиссара крайне тяжелого взгляда.
– Скажи мне, брат Натан, чем обусловлен положительный эффект обрупции?
– Обсессией, очевидно…
– Очевидно. – согласно кивнул Кастор. – А каковы степени обсессии у развитых малефиков?
– От третьей до шестой, с возможностью летального исхода.
– Ты хочешь, что бы наша девочка откусила себе руку или голову размозжила? Фиксация, брат Натан! Этого поди в Мануале не написано. Неси шарф и веревки.
Лию усадили с табурета на пол, и пока брат Натан готовил кадильницу, комиссар решил связать девушку. Сначала ей следовало стянуть руки шарфом, что бы уже поверх наложить веревки. В противном случае путы могли причинить ей боль или даже травмировать, учитывая её комплекцию и состояние. Во время обрупции, или отторжения, когда в человеке начинают действовать демоны, мучимые благодатью, несчастные люди корчатся и бьются в страшных судорогах, рвут свою плоть, в более сложных случаях проявляют агрессию, или, что было совсем редкостью, даже видоизменяются телесно. Какой бы ни была степень одержимости, фиксация в таких случаях была необходима.
– Не волнуйся, это для твоего же блага. – проговорил Комиссар, мягко взяв девушку за запястья, и вдруг заметил гримасу боли, промелькнувшую на её лице. Сдвинул рукав рубахи выше по локтю, и увидел нечто, чего и ожидал: на тонком предплечье обретался глубокий разрез, едва подернутый свежей коркой. Рядом розовели два шрама от разрезов немногим старше.