– Ни к чему это. – возразил комиссар, наблюдавший за стараниями Маркуса, и подошел к голове. – Как вы можете видеть, демон по каким-то причинам не покидает своего последнего пристанища. Если честно, даже я затрудняюсь сказать, почему. Но в любом случае, нам незачем его освобождать, чем дольше он просидит в этом черепе, тем лучше. Да и в управлении за трофей вы сможете получить хорошую премию.
– Мы возьмём это с собой? – удивился интерн.
– Да, пока положим в брезент и будем держать на холоде. Потом разживёмся бочонком, а лучше банкой.
– А не прогрызёт она мешок-то?
– Может и прогрызёт… – задумчиво сказал Кастор, поднимая голову за волосы. Анна уставилась на него поблекшим глазом, высунула черный гибкий язык. Зубы у неё были действительно развиты, и челюсть работала исправно.
– Брат Натан, подайте топор, пожалуйста… – распорядился комиссар. Через пару минут несложных операций, голова Анны уже ничего и нигде прогрызть не могла. Между тем Рорик закончил с перевязкой Агафона, который уже начал стонать и грязно ругаться.
– Братья, вы можете забавляться с бабской головой сколько вам вздумается, но если мы хотим сохранить голову Сборри, нам надо поторопиться дотащить его до дома. Он потерял много крови.
– Да, конечно! – согласился Кастор и бросил голову Анны Аполлосу. – Упакуй, пожалуйста. Брат Натан, помоги брату Рорику тащить господина Сирко.
Сборри к возвращению инквизиции уже практически погрузилось в сон. В некоторых оконцах тускнели отблески лучин, но в целом с наступлением темноты люди здесь старались улечься на ночь. Разумеется, никаких нарядов на выездах из села уже не было, хотя Кастор не давал распоряжения их снимать.
Пока дошли до Майдана, вообще не встретили ни одной живой души. Только там найти усердного олуха, который помог дотащить до Агафона до его большого дома.
– Полагаю, теперь разместимся здесь. – сказал Кастор, остановившись у крыльца. – Боюсь, в нашей хате местное население может нам устроить сюрприз. Значит так, братья интерны, возвращаетесь в хату, собираетесь, и подаёте Дормез сюда. Брат Рорик, пойди распусти изолятор, все могут быть свободны кроме Лии. Девчонку вместе с сентинелами сюда. А я пока пойду зайду в дом, осмотрюсь.
Распорядившись, комиссар зашел внутрь дома. Входная дверь вела в просторные сени, уставленными сундуками, на которых могли бы вполне разместиться на ночлег крупные люди. На стенах висела конская сбруя, под ногами пестрели добротные вышитые половики. Пахло приятно, сухим деревом и немного благовониями. Из сеней можно было пройти через противоположные двери в разные части дома. Кастор не успел задуматься над тем, куда пойти, как к нему сама вышла коренастая и плотная девка, еще молодая румяная, с толстой блестящей косой и вздернутым носом на круглом лице.