А потом в одну из ночей ему приснился сон. Скорее даже СОН.
Утром Яша проснулся весь в поту и с колотящимся сердцем. Похоже
было на то, что во сне он побывал на последнем, тайном уровне
познания "эмет". Истина. Она предстала перед ним в виде картины
знакомой любому читавшему Тору. Он стоял на плешивой вершине горы.
Вокруг простиралась, куда хватало взгляда, пустыня. Рядом же пылал
куст. И из него, из этого огня кто-то разговаривал, произносил
непонятные слова. Каждое из слов было непонятным, но вместе они
складывались в образы. А те в свою очередь оседали в голове,
стоящего словно истукан, мажика. Дрожащий и потный Яков умылся и
попросил подать ему утренний кофе в кабинет. Полученное знание
никуда не делось, следовало лишь обдумать его и выработать
стратегию дальнейших действий. С этого момента он начал активно
готовится к отбытию.
***
— Милорд, наш мажик развил бурную деятельность. Когда он
считает, что находится вне наблюдения, то перемещается в кучу самых
разных мест. Побывал на могиле матери, несколько раз наблюдатели
засекали его в Тель-Авиве. Похоже он готовится к чему-то.
— Да сэр Генри, я в курсе. Даже интересно, куда он так деятельно
собирается. Не думает же он всерьез, что сможет выскользнуть из под
нашей опеки. Поэтому не трогайте его пока. Давайте досмотрим до
конца эту пьесу с грустным концом.
— Я понял вас милорд.
***
Наконец-то Яша счел, что собрался в достаточной степени.
Снившийся ему еженощно сон извел до невозможности. Теперь же мажик
сказал сам себе, что завтра утром отбывает. И навеное впервые за
несколько недель провел ночь спокойно, без сновидений. Утром встал
свежий и отдохнувший. Сила бурлила и переполняла изнутри.
Завтракать не стал, вместо этого принялся вдумчиво снаряжаться в
дальнюю дорогу. Предстоял еще разговор с коллегой. Уходить не
попрощавшись Яша посчитал невежливым.
— Боже мой, Яков Моисеевич, как странно вы оделись сегодня, —
мистер Бронски раскуривавший на диване утреннюю сигару, замер с
открытым ртом. И было с чего. Вместо привычного облика модного
франта сейчас перед ним стоял классический ультраортодоксальный
иудей. Длинный черный лапсердак, широкополая шляпа, все это было бы
забавно, если бы не серьезное выражение лица молодого коллеги.
— Зашел сказать вам несколько слов перед уходом Михаил
Ольгердович.