– Значит, я одна в этом виновата? А он ни при чем?
– Я все знаю! К мужу моему подбиралась? А он тебя выпер, так и надо!
– Да кто тебе сказал такую глупость? Я замужем, у меня прекрасный муж, я его люблю.
– Тото он до сих пор без работы болтается, а тебе денежки нужны, чтобы этого бездельника содержать! Только здесь ты их не получишь. Даже не используя моего мужа. Можешь на панель пойти, у нас приличная фирма, здесь проституток не держат.
– Света, да ты что? Это же ерунда. Нет, это просто смешно…
– Ей смешно! Убирайся! – она швырнула Анне в лицо трудовую книжку.
– Света, послушай…
– Сейчас охрану вызову. Ты больше здесь не работаешь, уходи.
Анна вышла из ее кабинета. В коридоре вынуждена была опереться о стену и немного постоять. Ей было до того плохо, что она долго не могла сообразить, где дверь. Все плыло перед глазами. На улице Анне не стало легче. Она никак не могла понять, каким образом и за что можно так бесстыдно оболгать человека и этой сплетне все поверили. Просто ктото комуто чтото сказал, и все, дело сделано. Клевета похожа на радиоактивное излучение – она убивает не сразу, зато наверняка.
С трудом Анна добралась до дома. Мама с Сашкой ушли в магазин, муж валялся на диване и читал Ницше. Перед ним стояла ваза с фруктами, и между гениальными мыслями великого психоаналитика и психиатра Панков прицеливался то к румяному яблоку, то к сочной груше, закусывая вполне материальной мякотью плодов.
– Ты чего так рано? – не отрываясь от книги, спросил он.
– Меня с работы уволили!
– Что?! – Ницше упал с дивана на пол вместе с фруктами. Иван сразу потерял аппетит…
…Анна вновь почувствовала боль, которую пыталась недавно вытравить димедролом, и со стоном отвернулась к стене. Елена Михайловна чтото записала в медицинской карте.
– Ладно, девочка, сегодня я тебя оставлю. Лежи, отдыхай. Окно только открывать погоди, там прохладно, дождик идет. Бабулек простудишь. Онито умирать не хотят. Весна наступила, да… Вот когда мы с тобой дойдем до конца, тогда и подумаем, стоит оно того или не стоит.
Она ушла, в дверь тут же сунулись любопытные бабки. Увидев, что Анна вновь лежит, отвернувшись к стене, пошушукались и пошли к своим кроватям.
– Дочка, ты бы поела чего, – сказала сухонькая.
– Спасибо, не хочу.
Они завздыхали, заохали, достали свои узелки.